– Но вы задержитесь только на шесть часов, – заметил Уиллоби, – если отложите отъезд до нашего возвращения.
– Я не могу позволить себе потерять хотя бы час…
Элинор услышала, как Уиллоби сказал Марианне вполголоса:
– Есть люди, которые не терпят пикников, и Брэндон принадлежит к ним. Попросту он испугался схватить простуду и придумал эту историю, чтобы не ездить. Готов поставить пятьдесят гиней, что письмо он написал сам.
– Нисколько в этом не сомневаюсь, – ответила Марианна.
– Ну, мне давно известно, Брэндон, – сказал сэр Джон, – что вас, если уж вы приняли решение, не переубедить! Однако подумайте! Мисс Кэри с сестрицей приехала из Ньютона, три мисс Дэшвуд прошли пешком всю дорогу от коттеджа, а мистер Уиллоби встал на два часа раньше обычного – и всё ради пикника в Уайтвелле.
Полковник Брэндон вновь выразил глубокое сожаление, что стал причиной столь неприятного разочарования, но иного выбора у него, к несчастью, нет.
– Ну а когда же вы вернетесь?
– Надеюсь, как только ваши дела в Лондоне будут окончены, мы снова увидим вас в Бартоне, – добавила ее милость. – И поездку в Уайтвелл отложим до вашего возвращения.
– Вы очень любезны. Но пока совершенно неизвестно, когда я сумею вернуться, и я не смею что-либо обещать.
– А! Он должен вернуться – и вернется! – вскричал сэр Джон. – Я подожду неделю, а потом сам за ним отправлюсь!
– Непременно, сэр Джон, непременно! – подхватила миссис Дженнингс. – И может быть, вы тогда узнаете, что он от нас утаивает.
– Ну, я не охотник совать нос в чужие дела. И кажется, это что-то такое, в чем ему неловко открыться.
Лакей доложил, что лошади полковника Брэндона поданы.
– Вы ведь не верхом отправитесь в Лондон? – осведомился сэр Джон, оставляя прежнюю тему.
– Нет. Только до Хонитона. А оттуда на почтовых.
– Ну, раз уж вы положили уехать, желаю вам счастливого пути. А может, все-таки передумаете, а?
– Уверяю вас, это не в моей власти.
И полковник начал прощаться.
– Есть ли надежда, мисс Дэшвуд, увидеть зимой вас и ваших сестер в столице?
– Боюсь, что ни малейшей.
– В таком случае я вынужден проститься с вами на больший срок, чем мне хотелось бы.
Марианне он лишь молча поклонился.
– Ах, полковник! – сказала миссис Дженнингс. – Уж теперь-то вы можете сказать, зачем вы уезжаете!
В ответ он пожелал ей доброго утра и в сопровождении сэра Джона вышел из комнаты.
Теперь, когда вежливость уже не замыкала уста, сожаления и негодующие возгласы посыпались со всех сторон. Все вновь и вновь соглашались в том, как досадно, как непереносимо подобное разочарование.
– А я догадываюсь, какое это дело! – вдруг торжествующе объявила миссис Дженнингс.
– Какое же, сударыня? – хором спросили все.
– Что-нибудь с мисс Уильямс, ручаюсь вам.
– Но