Подчеркнем, что заимствование чужого опыта происходило параллельно с утратой своего. Во всяком случае, после того, как в промышленности СССР в 1929–1930 гг. был осуществлен «разгром вредителей» [394], впору было начать думать, как компенсировать его последствия. Неудивительно, что не мог не встать вопрос о привлечении «химических умов» из других стран взамен утраченных (выехавших из страны академиков-химиков В. Н. Ипатьева и А. Е. Чичибабина, замученного в химической «шарашке» член-корр. АН СССР Е. И. Шпитальского, сгинувшего профессора А. А. Дзержковича и др.).
Об этом свидетельствует переписка руководителей высших оборонных органов страны – РВС СССР и СТО СССР.
Из переписки небожителей:
«Председателю РЗ СТО
В целях улучшения военно-химических средств борьбы РККА мы нуждаемся в заграничной помощи. Эта помощь в области отравляющих веществ может быть организована путем создания в Москве специальной химической лаборатории с участием крупных немецких специалистов. Принципиальное согласие некоторых видных немецких химиков имеется…
Заместитель наркома НКВМ И. П. Уборевич,
10 августа 1930 г.» [670]
«НКВМ, тов. Уборевичу
Вопрос об организации специальной химической лаборатории НКВМ может решить самостоятельно, предусмотрев для этого средства в смете на 1930–1931 и последующие годы.
Зам. председателя Совета труда и обороны Я. Рудзутак,
21 августа 1930 г.» [670]
На том этапе предполагалось, что в спецлаборатории будут работать три известных специалиста в области химии и токсикологии ОВ: профессора Мейер, Вилланд и Флюри. Однако эта инициатива так и осталась лишь пожеланием, хотя Красная армия и в последующем не