– Прости, мам.
– Ах вы… мужики! – возопила она, когда мимо в пластиковых тапочках прошлепал Летучий Медведь. – Да у вас, наверное, кирпич был вместо матери. Иначе как это вы выросли в эдаких непослушных капиталистических тиранов?
Мальчик уставился на нее снизу вверх, в растерянности разинув рот – он как раз собирался откусить от паровой булочки.
Воробушек исподволь наблюдал, как внимание матери вновь обратилось к побитой жизнью коробке. Она сидела неподвижно, словно желая, чтобы содержимое прочистило горло и само за себя высказалось. Может, там пусто, подумал Воробушек. Большая Матушка протянула было руку за несуществующей чашкой чаю, затем вздохнула, потерла лоб и продолжила разглядывать коробку. Когда Воробушек налил ей свежую чашку чаю, поставив ту рядом с ее безутешной рукой, она подскочила и бросила на него полный ненависти взгляд. Он сел на место. Летучий Медведь затолкал булочку в рот и спешно ретировался.
Когда Воробушек в следующий раз поднял глаза, то увидел, как мать осторожно подтянула коробку к себе поближе, открыла ее и вынула аккуратную стопку тетрадей. Большая Матушка раскрыла первую тетрадь и поднесла ее к здоровому глазу. Она так пристально всматривалась в страницу, что он подумал, что та может даже вдруг самовоспламениться.
– Мам, – сказал он, собравшись со всем возможным мужеством. Здоровый глаз повернулся к нему. – Хочешь, я тебе прочитаю?
– Пошел вон!
Это застало его врасплох настолько, что он выронил карандаш. Воробушек поспешно собрал свои бумаги и убрался из-за стола.
– Нос свой всюду суешь, под ногами путаешься! – проорала она ему вслед.
Воробушек отступил в спальню, где обнаружил хихикавшего Летучего Медведя. Он легонько его шлепнул, и мальчик изящным сальто откатился прочь. Да Шань нелепо стоял посреди комнаты, согнувшись и касаясь голых пальцев ног. Воробушек положил бумаги на кровать и сел у окна в последних лучах солнца – ждать. Когда до него донесся голос матери, звавшей его обратно, он улыбнулся, и братья улыбнулись ему в ответ. Воробушек поднялся, вернулся в кухню и увидел, что мать стискивает кулаки, как едва научившийся ходить ребенок. Он сел рядом с ней. Большая Матушка с горечью протянула ему первую тетрадь. Не дожидаясь указаний, он принялся читать вслух.
Повествование начиналось на середине песни.
Воробушек прочитал:
Как же ты притворяешься, что не видишь
Этого острия, что пронзает тебе сердце?
Если жаждешь того, что вовне тебя,
Никогда не получишь того, что ищешь.
– Ма-ли, вернись. Просыпайся.
Во сне я продолжала слушать Книгу записей. Проснувшись, я не могла вспомнить, где я – и даже кто я. Я увидела скользящие по потолку моей спальни отблески; они полностью поглотили мое внимание, бесконечно приближаясь, возвращаясь и все же оставаясь непредсказуемыми.
Снаружи все еще было темно.