Во-вторых, назначили нам командиров рот и взводов из числа офицеров местной части. Ну, увидели мы их в первый день, когда они нам представлялись, и в последний, когда прощались, и мы выставили им по бутылке водки. Действительно, на кой черт мы им нужны, если у них в своей части дел по горло, а тут какие-то студенты!
В-третьих, нас стали ставить в наряды. Наряды бывали разные – по кухне, по роте, в караул. Да мало ли чего нам только не придумывали, что бы хоть чем-то занять! А мне, надо заметить, присвоено было звание младшего сержанта, и назначен был я командиром отделения – это вам не хухры-мухры! Посему в наряды я ходил не каким-то там дневальным, а дежурным… Ну, или помдежем.
Так вот, начали мы свой лагерь «облагораживать».
А лагерь – это пятнадцать огромных (на десять кроватей каждая) палаток. И начальству нашему (без Оленя, конечно, не обошлось) пришло в голову, что лагерь наш надо облагородить. Ну, как-то неблагородно выглядит наш лагерь. Идея первая – все палатки по периметру, а также дорожки между ними утыкать сосновыми шишками.
Верх благородства!
Вот так меня одели!
Трое суток собирали мы шишки и тыкали их «по периметру». Утыкали, однако. Чем же нас еще занять-то?
Решило начальство, что шишки – это хорошо, но недостаточно. Еще чегой-то не хватает.
И тут студент Васин – что б ему пусто было – докладывает Оленю, что неподалеку – километров шесть – его, Васина, стараниями обнаружена яма с красным песком. Представляете? Везде в лагере песок желтый, а в яме – красный.
Олень так увлекся идеей облагораживания лагеря красным песком, что даже забыл поинтересоваться, а за каким, собственно, лешим Васин за шесть километров от лагеря намылился. А намылился он, честно говоря, в село за портвейном. Ну, да Бог с ним. Портвейн к тому времени уже давно выпит был.
И вот: «Рота, равняйсь! Смирно! Слушай боевой приказ. В вещевых мешках и других подручных средствах натаскать красного песка и посыпать им все дорожки. Вольно!»
Вот где благородство поперло. Еще трое суток за шесть километров (туда и обратно, сами понимаете – двенадцать), проклиная Оленя, Васина и их ни в чем не повинных матерей, таскали мы этот красный песок и посыпали им дорожки. Длинные оказались, заразы!
Ну, посыпали, дальше что? На то оно и начальство, чтобы думать. И придумало.
– Среди красного песка шишки вид свой потеряли. Не видны они что-то. А ну-ка, орлы-богатыри, разведите серебрянки и покрасьте все шишки, которыми дорожки и палатки утыканы.
Батюшки-светы! Ну, давай теперь шишки красить. Еще три дня красили. Как раз через три дни такой ливень шандарахнул, что не то, что шишек видно не стало – песок красный от желтого не отличишь!