Ненависть.
И ни грамма страха.
Ладно… Ган упер пальцы в ее виски. Сдавил, желая поскорее добыть искомое, но из девчонкиной головы на него глянула тьма, гулкая и пустая.
Закрылась… Она закрылась! Как ухитрилась? Как смогла?
Ган склонился к перекошенному яростью лицу, чуть не носом в него уткнулся. В глубине девчонкиных зрачков плескались огоньки магической силы, задушенной, погашенной чужой могучей волей. Интересно, кто она? Неинициированная ведьма? Возможно… Но кто спрятал ее? Кто укрыл? Как посмели?
Ган подхватил пленницу с земли и забросил на плечо. Она была тяжела, как молодая олениха. Вся какая-то плотная, мускулистая. А там, где не мускулистая – костлявая. Неудобно впилась в Ганово плечо своими костями. Прямо в старую рану попала. Ган поморщился и переложил ношу на два плеча, словно овцу, перекинув девичьи ноги и руки себе на грудь.
Понес.
За его спиной начал медленно вытаивать из глыбы Данияр, и черный конь вновь оборотился корягой.
Ган принес Виту к воде. Хотел перекинуться зверем, но не стал – зверю такую добычу до замка целой не дотащить.
– Дай корабль. – И рука, распластанная пальцами над водой.
Молчал Хати-Йоремуне. Ничего не давал. Да и не ему был отправлен этот приказ. Другому. И тот, другой – Хати-Ибиру, сторож морского дна, – наконец послушался. Всплыл из глубин корабль – такой древний, каких даже в старых дедушкиных книгах не рисовали. Длинный, с драконьей головой, весь поросший курчавой шерстью из темно-зеленых водорослей.
Сам подошел к берегу и лег на мелководье.
Ган зашел на борт. Глянув на зияющие в палубе дыры, взмахнул рукой, и они затянулись льдом. Виту спустил на холодные черные доски. Она не шевельнулась, так и осталась лежать, оцепеневшая, не желающая знать, что будет с ней дальше.
Корабль поплыл, и холодное море жадно облизало его борта.
***
Замок Властелина Зимы рос на горизонте голубой тучей.
Медленно плыл корабль.
Как ни просил Ган ветра, как ни требовал – ничего не выходило. Лишь морские чертоги, вода и снег подчинялись ему. Иногда выполнял приказы изворотливый Хати-Йоремуне – оборачивал нужными вещами валяющиеся возле берега камни, коряги и вырванные бурей пни. Бывало, что и лесной дух Хати-Амаро – огромный белый волк – подчинялся, но лишь зимой, когда леса его лежали под гнетом снега.
А вот воздух никогда не слушался Гана. Своеволен и упрям был Хати-Гаруди – птичий князь, владыка ветров. Не терпел быстрокрылый чужих приказов. Смеялся он над Ганом летом, а зимой уносился на юг и бросал без присмотра свои ветра, чтобы носились они над Северным морем свободные, дикие и никому не покорные!
Ган долго смотрел на небо, принюхивался, злился на опавший тощий парус. Ничего. Он устал. Хотелось есть, но броситься зверем в воду и насладиться охотой он не мог. Не оставлять же девчонку одну? Отойдешь далеко – ослабнут чары, и утонет корабль вместе с пленницей.
Пришлось