– Вечно тебя ждать приходится. – Серый постучал ногтем по стеклу круглых часов на торпеде. – Через полчаса у нас встреча, а нам еще через весь город пилить.
Насчет «всего города» он преувеличил. Встреча была назначена у Медного всадника, и мы добрались минута в минуту. Серый приткнул машину к поребрику набережной и выключил двигатель. Оглядевшись по сторонам, он вздохнул:
– Прокуратура точностью не отличается, – и вставил в магнитофон новую кассету. Теперь это был Вилли Токарев: «Небоскребы, небоскребы, а я маленький такой…»
– А вот и наш друг, – объявил Серый, когда закончилась третья песня.
К машине торопливым шагом подходил мужчина в темном костюме. Я с трудом узнал в нем Леху Рожкова, с которым познакомился на соревнованиях меньше года назад. Тогда он носил волосы средней длины и едва дотягивал до нижней планки полутяжелого веса. Сейчас Леха отрастил огромное пузо, колыхавшееся при каждом движении, и сверкал «ленинской» лысиной, а для того, чтобы компенсировать отсутствие растительности на макушке, отпустил баки.
– Ты чего, в Чернобыле был? – спросил Серый, когда Рожков с трудом устроился на заднем сиденье. – Как тебя ни увижу, ты все толще и толще.
Рожков торопливо пожал нам руки, провел ладонью по лысине и покосился в боковое окно. За несколько минут нашего разговора он повторил это, наверное, раз пятнадцать.
Серый убавил громкость магнитофона:
– Ну как, удалось чего-то узнать?
– Посмотреть все дело не получилось. Но два важных момента я выяснил. Во-первых, квартиру пытались поджечь. Пустили газ, а в комнате, вокруг трупа, набросали бумаг, обмазали их клеем «Момент» и запалили.
– Какой-то сложный способ, – поморщился Серый. – «Момент» что, горит хорошо?
– Как видишь, плохо, пожара-то не получилось.
– Может, так и было задумано… А почему Ника задерживали? Его кто-то сдал?
– А было за что? – Рожков усмехнулся и провел ладонью по лысине. – Добрынин вел дневник. Что он в него записывал, никто толком не знает, говорят только, что записи были очень подробные, по две-три страницы на каждый день. Дневник этот пропал. Но в комнате под диваном нашли вырванный лист.
Рожков замолчал, глядя в окно. Мимо нас прогрохотал молоковоз с четырьмя прицепленными бочками. Когда шум затих. Серый толкнул Рожкова в плечо:
– Не тяни резину, Леха! Это был лист из дневника?
– Скорее всего, из дневника. Вырванный, скомканный. И там записи про него. – Рожков кивнул на меня. – Полные установочные данные и какие-то наблюдения. Похоже, Костя, он следил за тобой. Я сам не читал, но мне сказали, что там есть и про клуб, в котором ты тренируешься, и про кафе, в котором ты вышибалой работаешь.
– Херня какая-то, – пробормотал я. – Он приходил один раз в кафе, но мы с ним даже не разговаривали!
– Чтобы