– Возьмитесь за руки, джентльмены, и пойдемте завтракать ко мне домой, где вы будете нападать только на паштет из каплуна да на добрый эль.
В гробовом молчании рука милорда Карнэла и моя соприкоснулись кончиками пальцев.
Теперь уже все вокруг нас было залито солнечным светом, туман на реке быстро таял, вовсю распевали птицы, деревья покачивались и шелестели от легкого утреннего ветерка. Со стороны города донеслась барабанная дробь, созывающая прихожан на молитву. Потом в чистом прозрачном воздухе послышался серебристый звон колоколов. Губернатор снял шляпу.
– Давайте все вместе пойдем в церковь, – торжественно проговорил он. – Наши щеки сейчас раскраснелись, будто от лихорадки, пульс у всех учащен. Должно быть, есть среди нас и такие, чьи сердца преисполнены досады, гнева и ненависти. По-моему, для тех, кто одержим подобными страстями, не сыскать лучшего места, чем храм. Правда, при условии, что там они не дадут своим чувствам выплеснуться наружу.
Мы вошли и сели на скамью. На кафедре стоял мастер Джереми Спэрроу. Группами и в одиночку в церковь начали входить горожане.
По проходу шествовали закаленные бородатые мужи, солдаты и моряки, видевшие много битв; за ними шли молодые люди: младшие сыновья и младшие братья, промотавшие свою долю наследства; на скамьях для слуг, спотыкаясь в полумраке, рассаживались батраки; женщины входили медленно и тихо, к юбкам некоторых жались дети.
Одна, с лицом, затененным накидкой, вошла в одиночку и так же, отдельно ото всех, опустилась на колени. Среди слуг, тараща глаза, стояли один или два черных раба, а сзади всех – ссыльный преступник, из тех, что недавно прислал нам король.
В раскрытые окна лился свет летнего солнца. Мягкий и словно бы душистый, он равно ласкал и поднятое к небу лицо священника, и голову каторжника, и всех, кто сидел между ними. Писание и молитву преподобный Спэрроу читал важно и проникновенно, но, когда запел гимн, голос его возвысился над голосами прихожан, словно глас некоего могучего архангела. Это ликующее пение все еще отдавалось под сводами церкви и звенело в наших сердцах, когда мы читали символ веры.
Когда служба окончилась, прихожане подождали, чтобы первым вышел губернатор. Возле двери он начал уговаривать меня пойти с ним и остальными в его дом позавтракать. Я поблагодарил, но, придумав какую-то отговорку, отказался. После того как он со своим знатным гостем покинул церковный двор, а вслед за тем разошлись и горожане, мы с женой и пастором пошли вместе домой по росистому лугу, окруженные сверкающим великолепием утра, и на всех деревьях, во всех кустах весело и беззаботно щебетали птицы.
Глава XI, в которой я знакомлюсь с итальянским доктором
Лето миновало, пришла осень, виноград сделался темно-фиолетовым, кукуруза – желтой,