И еще оружие, ручное оружие на поясах.
Боевой звездолет неизвестной расы?
Если бы они пришли со злом, то не стали бы отпускать меня. И вообще, как они вытащили меня с того света? Сколько у них было времени? Несколько минут?..
Леон растянулся на койке и посмотрел на низкий кремовый потолок.
Может быть, хронометр просто врет?
От этой мысли ему стало смешно. Врущий хронометр на немецком корабле! Еще чего…
Ладно, сказал он себе, Бог с ним, с хронометром. В данный момент это все не суть важно. Сейчас придет командир этого гордого корыта: что я ему скажу? Что «Галилео» погиб где-то в тридцати часах хода отсюда? Но как, черт возьми, я объясню тот факт, что у меня почти не выжжено топливо?!
Леон закрыл глаза, вытянулся на койке и постарался выровнять сбивающееся дыхание.
Почему они вообще отправили меня сюда? Меня – отправили, Лю – оставили? Девочка понравилась? Нет, тут что-то другое. Скорее всего, ее оставили потому, что у нее перелом. И, возможно, повреждение позвоночника, ей нужна была срочная помощь. Тогда… От мелькнувшей в голове мысли он снова потерял дыхание.
Тогда получается, что отправили меня по просьбе Люси.
И, может быть, слили остаток горючки?!
Дверь отсека распахнулась ровно через час после ухода доктора. В помещение неторопливо вошел высокий мужчина с крупной головой и пробивающимся, несмотря на многолетнюю борьбу, круглым животиком. Большие серые глаза смотрели с добродушной ленью, но где-то в их глубине светилась внимательная, недоверчивая мысль. Бросив на вошедшего короткий взгляд, Леон решил, что с ним не все так просто, и резво вскочил на ноги:
– Капитан Макрицкий, вахтенный пилот рейдера «Галилео Галилей»…
– Оберст-лейтенант Ганнеман, – ответил ему командир, – не беспокойтесь, – его рука мягко усадила Леона обратно на кровать, – вам нет необходимости соблюдать уставные нормы… по крайней мере, сейчас. Как вы себя чувствуете? Когда ребята доставили пана капитана на борт, пан капитан был совсем неживой. Вы в порядке?
– В полном, – отозвался Леон. – И адски хочу курить.
– Восточные привычки, – ворчливо хохотнул Ганнеман, доставая из кармана своего серо-голубого кителя пачку «Лаки Страйк», – я бывал у вас на родине… и сейчас готов был поспорить, что в первую очередь вы потребуете отраву. Обед у нас будет через час. Доживете? – поинтересовался он, глядя, как Леон жадно втягивает в себя голубоватый дым.
– Доживу, – кивнул Макрицкий. – Война войной, а обед – по распорядку.
– Совершенно верно.
Ганнеман присел на край второй койки, что стояла под противоположной переборкой, и посерьезнел:
– Что