В первом часу гроб с телом подняли и вынесли во внутренний дворик. Постояли немного, вновь подняли и понесли со двора. Грянул оркестр. Какой-то подполковник метался вдоль колонны, словно бы налаживая порядок движения, хотя исправлять было нечего.
Михалыч вслух удивился:
– Кто это?
– Тюменцев… – Иванов холодно смотрел в сторону подполковника. – Говорили, со временем станет начальником управления… Теперь точно им будет… Фаворит…
На кладбище говорили скромные речи, ни словом не упоминая об обстоятельствах кончины покойного. Человека словно муха заразная укусила – и тот моментально угас. Снова играл оркестр, гремя большим барабаном и вздыхая трубами. Гроб закрыли, опустили в яму, принялись торопливо закапывать. Вскоре образовался продолговатый холмик. У его основания поставили деревянный крест с табличкой.
Вдова еще только поправляла венки на могиле мужа, а в просторный автобус уже набились старшие офицеры.
Иванов хмурился в ту сторону:
– Садитесь, товарищ полковник. Сейчас тронется.
– А вы?
– Дома помянем, когда вернемся… Не рассчитывали там на нашу команду…
– В таком случае, если не возражаете, я с вами…
По возвращении в поселок все они, включая дежурного старшину, а также двоих участковых, собрались в кабинете оперуполномоченного. Участковых звали Молебнов и Богомолов. Иванов резал колбасу, сержант Гуща разливал в стаканы водку, купленную вскладчину.
Взяли, конечно, не одну бутылку. Михалыча называли «товарищ полковник» и вновь обещали помочь в сборе материала. Знали бы, сукины дети, кого приютили! Широкая фуражка и «большие» погоны окончательно стерли недавний образ. Тем более что сбежавший тип был кучеряв, бородат, а полковник лыс, как младенец.
Они подняли стаканы и выпили. А потом закусили. Пусть земля будет пухом генерал-майору. Он честно отслужил свой срок…
Разуметься, половинкой стакана не обошлось, повторили, поэтому вскоре полковника называли Толик, а тот чувствовал себя как рыба в воде.
Хозяин кабинета распахнул настежь окно. Гроздья бурой черемухи тянулись к подоконнику. В случае чего, отсюда можно было скакнуть, уцепившись в дерево.
Чуть позже «эскадрон гусар летучих» находился в состоянии – хоть кол на голове теши. Никто им сегодня не указ. У них поминки.
В этот момент дверь тихо скрипнула, и в помещении образовался худощавый мужик лет сорока – черные волосы, аккуратные усы.
Опер взмыл над столом:
– Иосиф, опять опаздываем?!
Мужик расплылся в улыбке и стал здороваться за руку с каждым. Подойдя к Михалычу, остановился.
– Анатолий Михайлович, – представил его Иванов. – А ты у нас кто?
– Иосиф… Просто Иосиф…
Михалыч