Кристина даже не смутилась.
– Нам было суждено родиться женщинами, – философски вздохнула она, – главная женская трагедия – в быстро увядающей красоте.
– Да ну? – оживилась Настасья. – А мой последний мужчина был уверен, что в отсутствии мозгов.
– Возможно, он был отчасти прав, – Кристина красноречиво взглянула на мою подругу, – а что касается красоты… У мужчины есть вся жизнь для самореализации. А у нас – всего коротенький промежуток между восемнадцатью и двадцатью восьмью. Если за это время не удается захомутать никого приличного, то пиши пропало. Поэтому иногда нам простительно быть жестокими.
Я напряглась – через четыре месяца мне должно было стукнуть как раз двадцать восемь лет. Настасье, кстати, тоже, месяцем позже.
– А почему пиши пропало? – возмутилась она. – Чем отличается двадцативосьмилетняя женщина от, скажем, двадцатишестилетней? Почему ты считаешь, что у первой шансов нет?!
– О-о-о, какая ты наивная, – с неприятной улыбкой протянула Кристина, – двадцать восемь – это почти тридцать. Не буду утверждать, что это конец света. Но первоклассный мужик никогда не свяжется с тридцатилетней бабой. Тем более в наше время, когда модельный бум выводит на подиум и тринадцатилетних.
– Но как же так… – растерялась Настасья, – вот моя двоюродная сестра в прошлом году вышла замуж, а ей уже сорок три… Дядя Костя – мировой мужик. Добрый, золотые руки и зарабатывает хорошо. Купил вот трешку на Красных Воротах. И сестре моей машину подарил, «Шкоду»…
Я зажмурилась и покачала головой. Лучше бы она не упоминала про «дядю Костю – золотые руки». Сейчас начнется.
Кристина меня не разочаровала.
– Я не говорю про обычных мужчин, дурочки, – расхохоталась она, – речь идет только о первосортных. Каких в этом мире можно по пальцам пересчитать. Самые сливки, конечно, заняты – разными выскочками типа Клаудии Шиффер или Николь Кидман. Но и нам, простым красавицам, есть чем поживиться.
– Хорошо, пусть они любят молодых и красивых, – неугомонная Настасья попробовала подойти с другой стороны, – но, например, мы с Мирой внешне мало чем отличаемся от двадцатипятилетних девчонок. Я могу соврать, что мне двадцать пять, и это сойдет мне с рук. Мы замечательно сохранились, никаких морщин.
Мне пришлось даже отвернуться, чтобы уберечь себя от сканирующего недоброго взгляда Кристины, подмечающего каждую неопрятную родинку, каждый невыщипанный волосок, каждую черточку, забытую строгим временем на моем лице.
– Так и есть, – вкрадчиво улыбнувшись, согласилась она, – но на обмане отношений не построишь. И пусть сейчас ты выглядишь хорошо, но через пару лет обязательно начнутся проблемы. Сначала вдруг выяснится, что ты больше не можешь выскочить из дома просто так, без тонального крема.
Потом тебе захочется силиконовую грудь. Потом твой мужчина наконец заметит, что в сравнении с девушками его друзей ты выглядишь как кляча,