Мы встретились глазами, и ее лицо прояснилось. Она энергично помахала мне рукой, едва не прибив ладонью какого-то субтильного алкаша, который отирался позади нее и вытягивал шею с явным намерением поближе взглянуть на ее смело выпяченную (хотя про такой размер лучше сказать «смело вогнутую») грудь.
– Привет, – немного удивленно поздоровалась я, – не ожидала… Ну что, приняли тебя на работу?
– Не-ет! – расхохоталась она, присаживаясь рядом и хватаясь за коктейльное меню. – А я боялась, что ты не дождешься. Понимаешь, я ведь тоже обманула.
– В смысле? – насторожилась я.
– Никакая я не журналистка. И никогда не носила таких дурацких вещей. – Она сорвала с головы тюбетейку и хлопнула ею о стол. – Мне подружка посоветовала. Сказала, что все равно никто не будет проверять фактов, направят меня в телепрограмму, а там, если постараюсь, смогу сойти за свою… Но ничего не вышло. Эта церберша меня быстро разоблачила. Даже диплом не потребовался.
До меня медленно, но верно доходил смысл ее слов. Я смотрела на странную девушку, и мне казалось, что сквозь налет надуманной богемности в ней проступают человеческие черты.
– Так ты… Тоже играла роль? – уточнила я, хотя и знала ответ заранее.
– Ну да. – Она радовалась моему пониманию, как будто бы я была ее первой учительницей, перед которой было особенно важно оправдаться и не замарать репутацию.
– Значит, мы обе не получили работу…
– Мы обе в полной заднице и можем со спокойной душой за это выпить, – радостно подтвердила она и, протянув не слишком ухоженную ладошку, представилась: – Мира.
– Настасья…
Мне не верилось, что в круговерти фирменной московской безразличности мне вдруг встретился кто-то, цепляющийся за оптимизм столь же отчаянно, как и я. Просто не может быть, что дела ее так же плохи, как и мои. Наверное, за ее спиной маячит готовый помочь влиятельный папаша, а то и богатый любовник, снисходительно взирающий на ее попытки обрести самостоятельность. Я давно приняла к сведению одну из главных мировых несправедливостей: достойные покровители не обязательно достаются женственным привлекательным особам.
– И что же ты теперь собираешься делать? – осторожно спросила я.
– Не знаю, – все так же беспечно ответила брюнетка, – может, продать себя? Как ты думаешь, кто-нибудь купит?
Ее ищущий взгляд заметался по бару. Никто не обращал на нее внимания, несмотря на смелый наряд.
– Если вымоешь голову как следует, может, и купит, – съязвила я, – но дорого точно не даст.
– Ну ты и идиотка… – беззлобно протянула она, – но у тебя самой проблем с этим, видимо, нет?
Она старалась казаться этаким насмешливым циником, чей острый ум давно вознес его