– Вы ко мне пришли? – услышала она вслед.
Зубкова оглянулась. Вопрос задал седой мужчина в чёрном пальто.
– Я… Не знаю. Мне нужен… Я ищу… – Светлана пыталась сформулировать ответ.
– В нашей семье свои желания всегда выражали чётко. В кого вы такая? Явно не в меня, – произнёс он.
Его слова поцарапали душу женщины.
– Почему молчите? Вы меня искали? Отца, которого никогда не видели? Да?
– Да, – тихо-тихо проговорила Света.
– А зачем?
– Ну, вы же… Надо знать и…
– Сколько вам лет? Тридцать? Нет. Поменьше. Наверное, до тридцати.
– Двадцать девять.
– Ага. Припоминаю. Уже не девочка. Впрочем, я девочкой тебя и не помню. Когда-то твоя мать прислала мне фотографию, твою. Тебе только исполнился годик. А я не сохранил, когда переезжал. Жалко. Однако не смертельно.
«Какой же он чёрствый! Не сохранил фотографию родной дочери. И не грустит об этом. Говорит с беспечностью, а я… Я столько плакала о нём. Все его фотографии вставила в красивые рамки. Сколько слёз из меня вытекло, когда я вспоминала его!» – думала Зубкова, искоса поглядывая на отца.
– Ты довольно необщительная. Если искала меня, то расскажи причину.
– Неужели, чтобы встретиться с родственником, нужна причина?
– В любом деле должна быть определённая цель.
– А как же чувства? Просто чувства? Привязанность, любовь, тоска?
– Не смеши. Я не верю в этот детский лепет. Ты взрослая женщина, а болтаешь чепуху.
– А может быть, из-за вас я навсегда останусь маленькой девочкой, ищущей счастья?
– Откуда эта наивность? В нашем роду всегда были прагматики, люди с рассудком. Или ты сменила фамилию? Потому стала другой?
– Нет. Не сменила. Я Светлана Зубкова. Светлана Юрьевна.
– Отчество незачем упоминать, тем более в твоём возрасте. Оно не даёт никаких преимуществ. А что, ты ещё не замужем?
– Нет.
– Почему?
– Не хочу.
– Чудная ты. А кем работаешь?
– Я поэт.
– Что?
– Пишу стихи.
– Разве это работа?
– Это творчество. Это мой образ жизни. Я живу искусством.
– Ты больная. Зубковы всегда славились аналитическим умом. Цифры важнее всего. А кто такие эти творцы? А? Нерабочие морды.
Свете захотелось плакать. Она надеялась, что отец обрадуется ей так же, как и она ему. Хотя радость совсем не весёлая, а холодная. Радость, подобная фрукту,