Я рассказал Диману об увиденном. На что он спросил, не привиделось ли мне, или быть может она стала одной из этих каннибалов.
– Да не может быть. – парировал я. – она выглядела нормальной. И взгляд у неё осмысленный, не такой как у этих внизу. Только…
– Что не так?
– Какой-то холодный взгляд. Я её такой никогда не видел.
– Может она умом тронулась? – резонно спросил Диман. – в любом случае сейчас мы ей никак не можем помочь. Нам самим сейчас надо думать, как выбираться из этой жопы.
С ним было трудно спорить. Но ведь Динара можно сказать, не чужой мне человек. Надо её как-то вытаскивать. Наверное, она одна без еды и воды, хотя… им же с Аманом родители полные баулы еды с деревни привозили. И как я к ним не заходил, у них был полон холодильник. В основном мяса. Ещё бы, казахи же. А электричество пока есть.
Но даже если, с едой всё в порядке, то это ненадолго, и надо предпринимать меры уже сейчас, пока не случилось страшное. Глянув на мою кислую мину, прокручивающие в мозгу эти мыли, Диман попытался меня ободрить.
– Если нас не съедят, мы поможем ей. Обещаю. В квартире у Димана как у типичного холостяка: несколько футболок висело на дверях, видимо, чтобы лишний раз не гладить перед выходом в них; на кухне пепельница сделанная из алюминиевой банки с торчавшими в ней окурками. Мебель была не совсем старьё, но уже изрядно «уставшая».
Но зато полицейская форма, висевшая отдельно на вешалке была как с иголочки: чистенькая, отглаженная, радующая глаз своего владельца. «Видать парадная» – подумал я.
Дмитрий был как оказалось в разводе. Бывшая супруга с дочерью переехала в другой город. Виделся с дочкой он редко, только когда был в отпуске и когда его бывшая приезжала погостить к своей маме. К счастью она оказалась адекватной, и не препятствовала им видеться с дочерью. Помимо алиментов, он засылал ещё им денежку, то на день рождения, то на школу, то ещё куда. Поэтому, наверное и не шиковал. Как говорится, без излишеств.
Перекусив бутербродами с чаем на скорую руку, мы стали готовится к следующей части нашего плана. Которая была даже опаснее предыдущей. Диман взял свой сидр, а если точнее армейский вещь-мешок, ещё раз проверил свой пистолет. Затем накинул лёгкую кожаную куртку. И зачем-то взял небольшое, но плотное одеяльце. В качестве глушителя, пояснил он.
Я же примотал скотчем на деревянный черенок от швабры, любезно предоставленной Дмитрием, свой нож. Потом отломил у швабры ту часть, на которой должна крепится тряпка. И у меня получилось некое подобие копья. Хотя бы что-то, лучше чем вообще ничего.
Примкнув глазом к глазку входной двери, Диман сделал жест кистью своей свободной рукой, чтоб я замер и не издавал ни звука. Затем он сказал еле слышно: «чисто», затем добавил «вроде бы» и начал насколько мог тихо открывать замок. Его лоб покрылся испариной. Потом чуть приоткрыв дверь он выглянул, чтобы ещё раз убедиться, что на лестничных