– Теперь уж не заблудитесь: на запах идите, да и Савелий дорогу знает.
Мы слезли с телеги. Иван развернулся и поехал обратно. Лошадь никак не могла успокоиться: мотала головой из стороны в сторону, громко фыркая, а то вдруг брыкаться начинала, и если смотреть сзади на телегу, то комическое зрелище представлялось: из-за телеги постоянно раздавалось громкое фырканье и то налево, то направо вылетали лошадиные ноги.
Наконец, когда уж светать должно было скоро, преодолели мы с Савелием очередной косогор и с вершины холма увидали-таки село Малые Козлы. Представь себе, уважаемый читатель: на высоком холме стояла белая церковь, хорошо видимая отовсюду, откуда только ни подъезжай к селу; по склонам холма и вокруг него деревенские дворы с белыми избами; с юга холм огибала красивая речка, а с другой стороны холма – пашни, леса да луга, луга, луга – сколь глаз хватает. Красота необыкновенная!
– Вот и прибыли. Вот они, Малые Козлы, – послышался голос Савелия.
– А где тут остановиться можно, чтобы тихо и спокойно было? – спросил я Савелия.
– К Таисии идите – это на краю села, аккурат там, где речка крутой поворот делает, упираясь в село.
Рубленый дом бабы Таисии, который, наверное, уж век стоит на этом месте, был маленький, действительно стоял на краю села и своим видом говорил о бедности его хозяйки. Внутри, как это часто бывает в маленьких или бедных семьях, изба представляла собой одну комнату. Жила Таисия одна: муж давно помер, а сыновей разбросало по белому свету так, что и сама она толком объяснить не могла, кто где. От платы за проживание она отказалась, и я обещал отремонтировать крышу и поправить забор – на том и сошлись.
Держала Таисия козу, кур. Был у нее и огород – все было засажено картошкой, капустой, огурцами, в общем, всем тем, что на зиму сохранить можно. И все сама да сама; по рукам видно было, что поработать ей за свою жизнь крестьянскую много пришлось. Да что и говорить: спины всю свою жизнь не разгибала. Видать, жизнь эта и согнула ее уж навсегда – так и сейчас ходила Таисия, не разгибая спины.
Частушек и пословиц с поговорками знала очень много и хохотушкой была неугомонной: сама споет или расскажет что, и сама же хохочет – не остановишь. Часто по вечерам подсядет рядом со мной и смотрит, как я работаю. Смотрит, смотрит да и задаст вдруг вопрос какой-нибудь неожиданный:
– А вот скажи, мил человек, как, по-вашему, по-ученому, есть Бог или нет его?
– Если веришь – то, есть! – схитрив, ответил я.
Долго думала Таисия. Только на второй день, подойдя ко мне поближе, сказала, как бы продолжая недавний наш разговор:
– А я так скажу тебе, мил человек, что Бог – он есть, иначе страху в человеке не было бы, что когда-нибудь ответ за свою жизнь держать придется. А без Бога-то, значит, все можно: и украсть, и убить, и другие заповеди не соблюдать, – тихо сказала Таисия и ушла к себе в красный угол молиться Богородице, вспоминая деток своих: где-то они, живы ли, и есть ли внуки?
Очень ей видеть их всех вместе хотелось.
– Вот