– Да, в навозе вы сейчас оба по пояс, – подытоживал Евгений, подполковник ФСБ.
В какой-то момент Петр Моисеевич, поблуждав по партийным спискам, возглавил захолустный район и с наслаждением бросился уничтожать миргородские лужи. Он был Фигаро и Зевс, казалось, не спал, женился, разводился и был щедр к внезапно возникшим поклонницам, плодил долги и детей.
Кое-кто из поклонниц и экс-жен теперь приходил на свидания, и к организации этих встреч Петр Моисеевич подходил с кропотливостью и тщанием. Женщин он ценил. Каждая была единственной.
Внезапно выяснилось, что у главы района должны быть деньги. Выборы, встречи и прочие «мероприятия» оказались делом хлопотным и затратным, некоторых тонкостей бюджет попросту не предусматривал.
Выкручивался Петр как мог, но «один из» неизбежно оказался казачком. Конечно, Моисеич был неглуп и все предусмотрел, за «благотворительной помощью» к «заинтересованному инвестору» поехал его близкий друг, бывший адвокат и проверенный человек.
Проверенный человек тоже был малый смышленый и, когда его повязали при получении, в минуту согласился на сотрудничество и деньги передал Петру Моисеевичу – уже под контролем. Сумма не ахти какая, но аккурат на шестую часть статьи 290-й, взятка в особо крупном размере.
Ходил проверенный человек под подпиской о невыезде все следствие и долгое судебное разбирательство.
Моисеич его терпеливо ждал.
Вечером, в день вынесения приговора – когда Моисеичу отмерили одиннадцать лет и 280 млн штрафа, а бывшему адвокату вероломно отвалили три года реального срока, хотя он ждал обещанного условного, – централ сотрясался от рыка.
– Ведите его сюда, дайте его мне в хату, я буду его опускать, я жду, – изнемогал маленький, но страшно могучий в этот момент Петр Моисеевич.
– Моисеич нерв словил, – спокойно высказались блатные и порешили препятствий не чинить.
Хоть и был Петр бээсником[7], но из-за его доброго нрава и готовности помочь ему, как и некоторым другим из этой когорты, даже выказывали некое подобие осмотрительного уважения.
Но привели адвоката Сергея не в хату к Моисеичу, что понятно, но даже и не в смежную, на что тот надеялся, а в соседний блок, через продол – тюремный коридор.
Когда за ним захлопнулись тормоза, как люди в тюрьме называют дверь камеры, Сергей прислонился к стене.
Стоять и держать матрас у него не было сил. Брюки без ремня предательски падали. Вопли Моисеича долетали приглушенными, но оттого становились похожи на завывания вурдалака, именно так он звучит, никаких сомнений.
Страх был помножен на крушение веры в условный срок, на прямой обман оперов, Сергей даже на приговор пришел в галстуке, убежденный, что вечером отметит окончание беды в ресторане. Отстучав зубами по кружке с чаем, Сергей не заснул. Ожидание страшной мести не давало ему спать еще много дней.
Вертухаи веселились пуще некуда, и прогулка на следующий день у Сергея была