– Э-э-э... – пробурчал Эдя. – Слушай, а тогда, ну когда я облил тебя пивом, ты что, сразу поняла, что у нас будет роман?
Русоволосая наследница Евы вздохнула.
– Почти сразу, к сожалению. Я умею читать судьбу по рисунку радужки зрачка. Она гораздо надежнее ладони. Едва заглянув в твои глаза, я поняла, что влипла. И угораздило же меня оказаться в мире лопухоидов именно в этот день.
– Почему к сожалению-то? – не понял Хаврон. Мила посмотрела на него любящим терпеливым взглядом. Таким взглядом обычно смотрят мамочки, рассуждающие: «Хоть и сопливый, и нос в зеленке, а мой».
– Начнем с того, что ты совсем не в моем вкусе. Посмотри на себя в зеркало: небритый субъект в дурацкой пляжной майке, – сказала она.
– Спасибо за моральную поддержку. Это как раз го, что я давно мечтал услышать, – кланяясь, поблагодарил Эдя.
– Клоун! Паяц.' Недаром моя бабушка говорит, что ты из этих... ну которые, когда их на лопату сажа-' ешь, ручки и ножки расставляют». – фыркнула Мила.
– А она случайно не в колумбарии работает? – сумрачно поинтересовался Эдя.
Девушка заверила его, что он ошибается. Бабушка вообще не работает. Однако о ней лучше не говорить. Так будет гораздо спокойнее.
– Мне дует. Мы так и будем в коридоре стоять? – спросила она.
Эдя отодвинулся. Девушка прошла в комнату и затравленно огляделась. Под ноги ей метнулся египетский чемодан Зозо. Пестрые в цветочек обои лохматили взгляд. Из-под кровати круглым пыльным глазом смотрела штанга. Стулья и стол были завалены вещами – дикими бедными вещами, которые никогда не знали, что такое шкаф. Из решетки батареи одиноко торчал закушенный ботинок Забытый ошейник Депресняка болтался на люстре. Иногда Эде приходила фантазия поотрабатывать удары ногами, и ему нужна была высокая звякающая цель.
– Ты здесь впервые? – спросил Эдя.
Мила кивнула, скользя взглядом по дивану, покрытому чешуей старых журналов.
– Да.
– Так, значит, меня украли не отсюда?
– Нет. Но теперь я понимаю, почему ты не рвался меня сюда приглашать, – сказала она.
– Хм... Не обращай внимания на беспорядок У меня в доме ремонт. Меняю дизайн на более прогрессивный. Здесь будут стены в стиле «техно», прозрачные перегородки из бронестекла, медные панели и круглые люки, как у речных буксиров, – небрежно сказал Хаврон.
Он давно не заморачивался по поводу истины.
Истина вещь относительная, особенно в вещах таких зыбких, как человеческий быт.
– А этот питательный крем забыли штукатуры? – насмешливо спросила Мила, кивая на заваленный косметикой столик Зозо.
– Это вещи моей сестры. У нее серьезное психическое расстройство. Она боится темноты и одиночества, и мне пришлось поселить ее у себя. Другое дело, что это затянулось почти на тридцать J лет, – пояснил Эдя, для которого врать было естественно, как дышать.
– А