«Я призываю тебя, тьмы созданье, способом тьмы! Тебя я призываю, созданье ненавистных, работою ненавистных! Тебя я призываю, создание Отбросов, ритуалами отбросов! Я призываю тебя, созданье боли, словами боли!»
Если трава такое даёт – то я пас. Я всё смотрел на пистолет, надеясь, что Джонов брат за него вдруг не схватится. В то же время я старался никак не показать, на что пялюсь, – не хотел к этому внимание привлекать. Брат реально чокнутый, и, если он ещё никого не убил, то почему бы ему под утро ещё и убийцей не стать?
Минуты и часы исчезали. Мы всё передавали кальянчик по кругу, только воду уже заменили на Southern Comfort – хотели ещё сильнее наебениться. На музыкальном центре – а может просто у меня в голове – крутился «Paranoid» Black Sabbath, кошка на меня шипела дико, комната вращалась, а брат Джона провоцировал меня выпить Southern Comfort из кальяна. «Давай до дна!» Червь бесхребетный, поднёс я сосуд к моим иссохшим от курения губам, и опустошил то, что есть, наверное, самый гнусный напиток из когда-либо кем-либо приготовленных. А потом… Потом я и не знаю, что происходило. Понимаю только, что я отключился, и снова стал площадкой для упражнений братьев Крауэлл в мягкой жестокости.
Меня разбудило шипение – в 5 вечера. В то время это для меня поздновато, во столько просыпаться. На меня пристально глядела кошка. Я ощупал мои глаза – глаза были на месте. И тут я начал блевать, и блевал долго. На коленях перед унитазом я вдруг понял, что мне преподали важный урок: с чёрной магией я могу перевернуть дно жизни, могу получить такую силу, которой люди будут завидовать, и свершать то, что никто больше не может. Заодно я узнал, что мне не нравится курить кальян с травой, ну или вкус воды из него.
ЧЕРВЯК СБРАСЫВАЕТ КОЖУ
Впервые я понял, что с нашей семьёй что-то не так, в шестилетнем возрасте. Тогда отец купил мне книгу про жирафа, который так был персонализирован, что это вроде как я – герой книги, и у меня всякие приключения и игры с другим зверьём. Была там, правда, проблема одна: везде имя моё написали как «Брэйн» (англ. brain – мозг, – прим. пер.), что рисовало в мозгу моём неприятную картину: жираф с мозгом на спине. Думаю, что отец эту ошибку и не заметил, а ведь вроде бы он мне имя дал.
Символично, как он со мною обращался – никак. Ему всё поровну было. Если я хотел его внимания, то его давали в виде ремня со звуком шлепков по спине. В час когда он приходил с работы, я обычно валялся, играя в Colecovision или рисуя картинки, и он всегда находил предлог сорваться на мне – из-за неподстриженного газона или грязной посуды в раковине. Я вскоре научился изображать, когда он входил ко мне, что занимаюсь чем-то серьёзным, даже если делать мне было вообще нечего. Моя мать считала, что его буйное поведение – последствие Вьетнама, посттравматический стресс, из-за которого он вскакивает среди ночи, орёт и разбивает что под руку попадётся. Я когда подростком приводил домой друзей, он неизменно спрашивал: «Сосал ли ты член слаще моего?» Понятно, подколка