После молитв и жертвоприношений Луций Лициний Красс Оратор, старший из двух консулов, встал с места.
– Принцепс сената, великий понтифик, коллеги курульные магистраты, члены высокого собрания! В сенате давно обсуждается незаконная регистрация италиков под видом римских граждан в ходе теперешней цензовой переписи, – начал он, держа в левой руке свиток. – Тогда как наши уважаемые коллеги-цензоры, Марк Антоний и Луций Валерий, ожидали, что списки пополнятся несколькими тысячами новых имен, таковых оказалось десятки тысяч. Что произошло, то произошло. Перепись по Италии показала невиданный рост числа людей, считающих себя римскими гражданами. Мы получили достойные доверия сведения о том, что большинство из новоявленных граждан на самом деле италийские союзники, не имеющие права претендовать на римское гражданство. Мы располагаем показаниями свидетеля, что предводители италиков побуждали своих соплеменников в массовом порядке записываться римскими гражданами. Называют два имени: Квинта Поппедия Силона, вождя марсов, и Гая Папия Мутила, вождя самнитов.
Раздалось настойчивое щелканье пальцами. Консул прервал выступление и кивнул вправо, глядя на передний ряд среднего яруса:
– Гай Марий, я рад снова приветствовать тебя в сенате. У тебя вопрос?
– Да, Луций Лициний. – Марий встал. Он выглядел загорелым и подтянутым. – Эти двое, Силон и Мутил, значатся в цензовых списках?
– Нет, Гай Марий.
– Тогда какие доказательства, помимо показаний свидетеля, у тебя имеются?
– О доказательствах речь не идет, – холодно ответил Красс Оратор. – Я упомянул их имена лишь потому, что мы располагаем сведениями о том, что они лично побуждали своих соплеменников записываться римскими гражданами.
– В таком случае, Луций Лициний, показания, на которые ты ссылаешься, – это лишь подозрения.
– Возможно, – ответил Красс Оратор, ничуть не смутившись, и величественно поклонился. – Если ты, Гай Марий, позволишь мне продолжить, то я внесу ясность.
Марий с ухмылкой отвесил ответный поклон и сел.
– Итак, отцы, внесенные в списки, продолжаем. Как проницательно отметил Гай Марий, показания, не подкрепленные вещественными доказательствами, вызывают сомнение. Консулы и цензоры не намерены закрывать глаза на данное обстоятельство. Однако человек, сообщивший нам об этом, пользуется уважением, и его слова подкрепляют наши собственные наблюдения.
– Кто же сей уважаемый человек? – спросил Публий Рутилий Руф с места.
– Ввиду угрожающей ему опасности он просил не называть его имени, – ответил Красс Оратор.
– Я скажу тебе, дядя, кто он, – громко произнес Друз. – Его зовут Квинт Сервилий Цепион, истязатель жены! Он бросил такое же обвинение и мне!
– Марк Ливий, ты нарушаешь порядок, – молвил консул.
– Да, я действительно обвиняю и его! Он виновен