– Не меня ли пришла навестить? – раздался знакомый грубый голос, пронзая насквозь тишину и мрак полупустого помещения.
Аделия повторно вздрогнула, всматриваясь, в приближающийся к ней силуэт. Слегка покачиваясь, напротив неё остановился бледный, с лёгкой синевой под глазами, граф Монтескьери. Как он был жалок и мерзок, с какой силой, разило от него немалым выпитым, испарилось, то величие и могущество, в каждой черте его строго, выточенного, словно из камня лица, тот великий граф умер, осталось лишь обкраденное пороком существо, сломанное и безжизненное. Его длинные пепельные волосы были растрёпаны, пронзительные, светло-зелёные глаза так же, как и прежде, искрили кошачьим блеском, источая болезненное равнодушие. Он ехидно поморщил свой высокий лоб и, изобразив иронию на тонких губах, повторно спросил:
– А-а-а что будет угодно Вам, юная мисс?
Граф опёрся рукой о стену, и медленно поплёлся обратно, в свой тихий мирок, иногда разбавляемый шумом и суетой.
–Пойдём, что мы как не родные – он, приложив не малое усилие, отворил тяжёлую дверь, та с трудом поддалась, чиркнув о горлышко бутылки глядевшее из кармана. Раздался звон разбитого вдребезги стекла, затем недовольный рёв – Чертовская сила, что бы тебя… – продублировав свою усмешку, он аккуратно перешагнул осколки и разлитое вино, кивая Аделии, что бы она следовала за ним.
– Я внимательно слушаю тебя – воскликнул он, садясь в кресло – чем могу быть угоден, в столь поздний час?
Аделия потупившись, опустила глаза, её ожидания не обманули, слова растаяли на губах,