– Но и в беде тебя не брошу. – Осушив до дна бокал, уверенно сказала Татьяна. – Знаю, где нужны работники вроде тебя. Место приличное.
– А что сама не устроишься?
Танечка нахмурилась:
– Принеси-подай совсем не мое. Скорее, твое.
– Хорошо. – Маруся хряпнула коктейля и шмыгнула носом. – Я сейчас даже полы мыть согласна, пока что-то нормальное не найду. Все лучше, чем обратно на улицу.
8
Два пьяных звонка около полуночи решили проблему с поисками работы.
– Возьмешь? – Промурлыкала кому-то Танька.
– Пусть приходит. – Прошуршал чей-то ленивый кошачий голосок в трубке.
Так и решилась Марусина судьба.
Встав около семи утра, девушка поняла, что зря вчера ночью злоупотребляла спиртным в таких количествах. Голова гудела, руки тряслись, к горлу неумолимо подкатывала тошнота.
– Это к перемене погоды. – Поднявшись и мельком глянув в окно, заявила Танечка.
А затем рухнула обратно. Ни к чему ей было подниматься в такую рань. Фетишисты выходили на связь не раньше обеда, поэтому смысла пить кофе и дежурить у компьютера она не видела.
– Там на бумажке записан адрес. – Лишь махнула в сторону стола.
Закрыла веки и провалилась обратно в сон.
Маруся прошлепала босыми ногами на кухню, поставила чайник на плиту и посмотрела в окно. Улицу плотным ковром покрывал снег. Он валил с неба хлопьями, кружил в воздухе пушистыми снежинками и создавал над городом видимость тумана. «Значит, потеплело», – подумала девушка.
И ей вдруг привиделся Зварский, который выбегает из подъезда в одном халате, чтобы догнать ее. Он кричит, размахивает руками, зовет ее жалобно и протяжно, и тут налетает ветер, и все прохожие видят, что художник совсем без исподнего: «Как бы не отморозил себе чего».
Нет. Глупости. Он скорее побежит, чтобы купить шампанского и продолжить вечер с балериной, чем просить ее, Марусю, остаться. Да и какая теперь разница? Лучше уж забыть о нем совсем. Скоро Новый год, а, значит, у нее будет шанс начать жизнь с чистого листа.
Она вздохнула и принялась искать средства от головной боли. Нашла упаковку анальгина, выпила одну таблетку с надеждой, что похмелье отступит, и поморщилась, заметив на столешнице следы вчерашних девичьих посиделок: бутылку из-под колы, бокалы и засохший кусок лимона. Виски тут же попросился обратно, и Маруся отвернулась к окну, чтобы не видеть пустых стаканов, от которых накатывала тошнота.
Она взяла записку с адресом, на которой корявым Танькиным почерком на листке было выведено название одной из центральных улиц, и взглянула на часы. Явиться нужно было к девяти, а значит, девушка даже помыть голову не успевала.
Выключила газ, побежала к чемодану, выскребла оставшиеся монетки и пару купюр – их едва хватало на карту в метро. Лихорадочно нацепила красное хлопковое платьишко – единственное, что считалось у нее более-менее приличным, серые плотные колготы, пуховик. Разделила волосы на две части, зацепила