– Ничуть не сомневаюсь. Умеешь пускать «блинчики»?
– Сюда принцесса приходит на свидания с волшебной золотой рыбкой, которая на самом деле – переодетый принц…
– Уж больно он должен быть маленький, твой принц, в ручье всей глубины – не больше трех дюймов.
– Тут есть камушки, чтобы перебраться на другую сторону, и крохотные рыбки – наверное, мальки.
– И все они – переодетые принцы. – Теодора растянулась на солнышке и зевнула. – Головастики?
– Мальки. Для головастиков уже не время, глупышка, но мы наверняка найдем лягушачью икру. Я в детстве ловила мальков руками и отпускала.
– Из тебя бы вышла отличная фермерша.
– Здесь хорошо устраивать пикники. Сидеть у ручья и есть крутые яйца.
– Салат с курицей и шоколадный кекс, – рассмеялась Теодора.
– Лимонад в термосе. Просыпанная соль.
Теодора перекатилась поудобнее.
– А знаешь, про муравьев все врут. Нет никаких муравьев. Коровы, может быть. Но я еще ни разу не видела на пикнике муравья.
– А быка? Обязательно кто-нибудь должен сказать: «В поле не ходи, там бык».
Теодора открыла один глаз.
– У тебя был дядюшка-юморист? Который что ни скажет, все смеются? И который советовал тебе не бояться быка: когда бык на тебя кинется, надо просто схватить его за кольцо в носу и раскрутить над головой?
Элинор бросила в ручей камешек; сквозь прозрачную воду было видно, как он медленно опустился на дно.
– У тебя много дядюшек?
– Тысячи. А у тебя?
Через минуту Элинор ответила:
– О да. Большие и маленькие, толстые и тощие…
– У тебя есть тетя Эдна?
– Тетя Мюриэль.
– Такая сухопарая? В круглых очках?
– С гранатовой брошкой.
– Она приходит на семейные торжества в темно-бордовом платье?
– Отделанном кружевом.
– Тогда, наверное, мы с тобой родственницы, – сказала Теодора. – У тебя были пластинки на зубах?
– Нет. Веснушки.
– Я ходила в частную школу, где меня учили делать реверансы.
– Я вечно болела зиму напролет. Мама заставляла меня носить шерстяные чулки.
– Моя мама заставляла брата приглашать меня на танцы, и я делала реверансы как очумелая. Брат до сих пор меня ненавидит.
– Я упала во время выпускной процессии.
– Я забыла свою партию в оперетте.
– Я писала стихи.
– Да, – сказала Теодора. – Теперь я точно знаю, что мы кузины.
Она со смехом села, и тут Элинор шепнула:
– Тише. Рядом кто-то есть.
Они застыли, прижавшись плечами и молча глядя на склон за ручьем. Трава там шевелилась: кто-то медленно и незримо пробирался по яркому зеленому холму. Солнечный свет померк, от ручья потянуло холодом.
– Кто это? – выдохнула Элинор.
Теодора крепко стиснула ее запястье.
– Ушел, – звонко произнесла Теодора.