– Вот что, – Жадан обвёл односельчан горящим взглядом. – Вы как хотите, а к хазарам в рабы я не пойду. Перебьём их этой ночью, а нет так и пускай, всё одно помирать, так лучше здесь, чем неведомо где!
– Слушайте! – вдруг неожиданно сам для себя подал голос Радомир. – Слушайте! Вот как поступим. И гонца в Корстень пошлём, и на хазар сами нападём. Ежели к ним подмога приспеет через день или два, так и мы помощи к тому времени дождёмся!
Все тут же притихли.
– А парень дело говорит, – закивал тяжёлой головой Векша.
Переведя дух, Радомир продолжил:
– А нападём мы на них так, что они и догадаться не успеют. Есть тут у меня задумка одна…
3.
С первыми сумерками тысячи сверчков затянули свою вечернюю песню, и их голоса, сливаясь в нестройный хор, невидимыми волнами перекатывались над бескрайней степью, над оцепеневшим вдруг лесом и эхом отзывались в сумеречной глубине подсвеченного редкими звёздами неба. Стоячий воздух, раскалившийся за день, теперь медленно остывал, истекая ароматами степных трав и лесной хвои. Запах жареного мяса, идущий от уже притухшего костра, не мог пробиться сквозь эти ароматы, тонул в них и терялся уже на расстоянии десятка шагов.
Когда две тени вынырнули из сгущавшихся сумерек, сидевший на плоском камне дозорный лишь слегка повернул голову, но опытный взгляд непременно заметил бы, как он отвёл руку в сторону, готовый в случае чего метнуть зажатый в ней нож.
«Этот не промахнётся», – подумал Боголюб и замахал над головой обеими руками.
– Толмач ваш где? – крикнул он нарочито громко. – Девку вот ему привёл!
Женская фигура, закутанная в платок, переминалась с ноги на ногу чуть позади.
Дозорный наверняка ничего не понял. Но тут у костра появился развесёлый детина, без кольчуги, без шапки, с кожаной флягой в руке и загорланил:
– Эй, сюда давай!
Дозорный молча кивнул головой в сторону костра.
– Пошли, – Боголюб заторопился, беспокойно оглядываясь по сторонам. Двое воинов, сидевших у костра, не обратили на него никакого внимания. Оба они, без доспехов, но с мечами на поясе, жарили на углях большие куски мяса, источавших такой аромат, что старик едва не подавился слюной. В стороне в сумерках маячил силуэт второго дозорного, который неподвижно стоял, опираясь на копьё. Остальные, видимо, спали на конских попонах между костром и большим белым шатром, поставленным для командира отряда. Стреноженные лошади паслись рядом.
За большим шатром виднелся шатёр поменьше. Оттуда-то и вышел уже сильно подвыпивший толмач.
«Ты гляди какая важная птица, – пробормотал Боголюб. – И шатёр отдельно себе поставил».
– Быстрей, дед! – Парень отхлебнул из фляги и нетвёрдой походкой сделал несколько шагов навстречу. – Баба-то хоть ничего? Съедобная?
Он смерил осоловевшим взглядом смутно различимую в темноте женскую фигуру.
– Хош вина? – толмач помахал флягой, в которой ещё что-то булькало на дне. –