Оля уже положила нарезанный сыр на хлеб с маслом и наливала в чашки зелёный чай. Иногда она вскидывала на меня задумчивый взгляд, и тогда меня обдавало жаром. Её глаза – это было то, ради чего можно было потерять голову и надолго. У неё были изящные пальчики и взгляд много пережившей женщины, мудрый, спокойный и бездонный. Мужчина, не ищущий в женщине души, никогда не обратит внимания на глубину её глаз. Я по жизни желал познать, прежде всего, душу женщины. Это очень трудный, полный ошибок и заблуждений путь. Но он так заманчив интригой, красотой отношений, сложностью ситуаций. Так приятно в Макбет найти черты Дездемоны, а в Джульетте, к сожалению, наклонности Шапокляк.
Бутерброды ели с чаем без сахара, но с конфетами, найденными Олей в недрах стола и, я вдруг понял, что не смогу ей говорить на «вы». Никогда не флиртовал с семнадцатилетними. Хотя, помню, на заре печальной юности что-то было, но тогда был другим и я.
– Мама твоя, чем занимается?
Она неопределённо пожала плечами
– На химическом заводе кем-то.
– Кем-то?
– Каким-то инженером.
– А отец?
– Отца нет.
– Ты же сказала, они в гости уехали.
– С младшим братиком. Отец ушёл от нас к другой женщине, когда мне было шесть лет.
– Извини.
– Ничего страшного.
В её голосе опять я почувствовал жизненный недетский опыт. Бедная девочка! Я знал, как это бывает, когда тебя оставляет женщина, но когда тебя, маленького человечка, бросают ради женщины – это наверно гораздо страшнее. Человек, которого любил и считал своим навеки, так как зависел от него, вдруг, становился чужим.
– Братика как зовут?
– Антоша.
Я опять замолчал, как и вчера, вечером, не понимая, что с ней делать дальше. Чем-то заняться, выпроводить домой или куда-нибудь её сводить?
– Ты со мной вчера, зачем пошла?
– Но вы, же позвали…
– Зачем позвал?
Она насупилась и замолчала
– А как ты оказалась на улице в такой поздний час?
– Я ехала от подружки на маршрутке, машина сломалась.
– И ты собиралась