Он сделал пару глубоких вдохов, пытаясь восстановить дыхание:
– Что было бы здорово поделиться нашей историей.
– Нет у нас с вами никакой истории! – воскликнула она, – мне что-то приснилось, вы живёте и здравствуете, как и прежде. Не о чем здесь больше говорить, поэтому прошу – оставьте меня в покое.
– Но вы не поняли…
– Это вы не поняли.
– Послушайте же меня, – Алек вовремя удержался, чтобы не схватить её за локоть, – плевать на интервью!
Пайпер язвительно усмехнулась:
– Я серьёзно, – продолжил он, – буду и дальше писать о баптистах. Мне нравятся баптисты. Пожалуйста, только не уходите. Дослушайте меня.
– Наше общение бессмысленно. Вы продолжите задавать вопросы, но я не стану на них отвечать.
На его лице промелькнула улыбка надежды:
– Если проблема в этом, обещаю, что больше никогда не задам вам ни одного вопроса. И обещаю, что никакого интервью не будет. Вы ведь правы. Даже если бы я захотел вас обмануть и что-то опубликовать, мне бы не хватило фактов.
Не хватило фактов – повторила про себя Пайпер. Это так. Ему не о чем будет писать. Ему никто не поверит. История высосана из пальца. И всё же, их больше ничего не связывало, зачем тогда он давал ей ненужные обещания?
– Мы с вами не станем друзьями, и я не в вашем вкусе. Тогда почему вы не даёте мне уйти?
– Я же сказал, вы – самое интересное, что когда-либо со мною случалось.
Быть самым интересным в чьей-то жизни – огромная ответственность. И Пайпер вовсе не собиралась её нести. Не она жаждала общения с Алеком, а он добивался её внимания. Приходил в кафе каждый день и улыбался именно ей, спрашивал, как дела, пару раз дожидался со смены и звал на ужин. Она не предвкушала романтического интереса. Его слова об интервью всё ещё крутились в голове, как отрезвляющее напоминание о его подлинной сути. Однако, время от времени, Пайпер позволяла себе видеть в нём мужчину, интересного, опытного, обходительного. Пусть даже на пару секунд, не больше. Например, когда он провожал её домой, рассказывая истории о владельцах кафе, ювелирных магазинов, ателье, встречавшимся им на пути.
– Я здесь родился и вырос, – говорил Алек, улыбаясь, – я многих знаю в Хаймсвилле, особенно в этой части. Мой отец проработал почти тридцать лет в ремонтной мастерской на Спринг Авеню. Сейчас там новый владелец, но внутри мало что изменилось.
К удивлению Пайпер, он сдержал обещание и не задавал вопросов. Всякий раз, как вопрос готов был сорваться с его языка, он останавливался и моментально исправлялся. Мастер перефразирования. Повелитель слов. Третьесортный писака. Пайпер прочла пару его статей для интереса, никакого интереса в них не обнаружив. И, тем не менее, она подумала о том, что даже большой талант можно загубить дерьмовым применением. Возможно, в Алеке умирал непризнанный гений.
Вскоре из мистера-завтрака он превратился в мистера без вопросов. Почти всё время, что