Коридор отсека начал сереть и вспучиваться, как будто плавясь от колоссальной температуры. Затем все объяло пламя, и наступила первозданная густая тьма. Риден дернул головой и видение исчезло. Он несколько раз сильно выпучил глаза и сделал сильный вдох, чтобы не задремать снова, и тут же повторно провалился в полусон.
Во тьме возникла огромная, размером чуть не с саму тьму, серая пелена.
Стало ясно, что это – холст, и не такой уж он серый, а очень даже разноцветный, заполненный бесчисленным множеством крохотных рисунков, больше похожих на символы неизвестного алфавита. Символы эти жили своей жизнью, переливались разными цветами, меняли форму и цвет, соединялись с другими символами и делились на несколько новых.
Эти метаморфозы ускорялись, а картинки совсем разошлись – теперь они образовывались в сложные и причудливые структуры, в которых узнавались некие странные существа, конструкции, машины; затем все это лопнуло, разлетелось золотистой пылью и Риден узрел на холсте две планеты У’табов. Он как будто видел их миллиардом глаз сразу: неимоверные, на всю площадь материков, мегаполисы с гигантскими сферами причудливых строений, огромные конструкции, сдвигающиеся по поверхности, меняя внешний вид и конструктивные особенности… Все это он наблюдал в подробностях, кои не сохранились в его памяти, и он явно ощущал всякое отсутствие времени, потому, видел ли он их планеты одно мгновение или целую вечность, было невозможно определить.
Но вечность, если это была она, оказалась довольно скоротечной. Откуда-то сзади, а может сбоку, возникла вдруг огромная рука в длинном сером рукаве, скрывавшем полностью пальцы. Рука лениво приподнялась и начала неспешно стирать с холста У’табские миры. Она проводила сверху вниз над холстом, и все символы, только что бывшие сложными существами и конструкциями, исчезали. Пять-шесть мановений и холст оказался чист, а затем и вовсе исчез, как исчезла и рука.
Матрос Риден хотел было проснуться, но оказалось, что он вовсе и не спит, а только собирается. Он подозрительно огляделся – ничего особенного, все тот же коридор и та же дверь в шлюз, затем взглянул на часы и не поверил глазам. Часы показывали время, которое было за десять минут до того, как он прикорнул.
Мотнув головой, Риден тут же отогнал всякие страхи от себя, и собрался было задремать, как вдруг услышал голос командира. Да, точно, прямо из шлюза (какого черта лейтенант там делал?!) его снова настойчиво позвал командир. Риден осторожно заглянул в окно – так и есть, лейтенант сурово глядел на него из другого конца шлюзовой камеры, ведущей на пристыкованный к шаттлу фрегат.
После третьего оклика, сопровожденного крепкими словами и верными обещаниями взысканий, матрос Риден начал суетливо открывать дверь, совершенно не думая ни о том, что нарушает устав, ни о том, каким вообще