– Это да, – проговорил Харламов.
– А скажи мне, Иван Дмитриевич, возможно ли побольше, чем Андрюша, узнать о роде Отрепьева?
– Вполне возможно. Попросить дьяка Посольского приказа Афанасия Ронжина, он всю родословную Отрепьевых выложит.
– Посольский приказ этим не занимается.
– Да, но у дьяка много знакомых людей и в других приказах.
– А не болтлив ли этот Афанасий Ронжин?
– До чего же ты, Иван Петрович, дотошен. Правильно, приветствую. А дьяк язык за зубами держать умеет и работать будет рьяно, если получит за это достойно.
– Об этом не беспокойся.
– Я не беспокоюсь, могу и сам оплатить. Ты только потом товарища старого не забудь, как должности при дворе нового царя делить будут.
– Никто ничего не забудет, Иван Дмитриевич, ни хорошего, ни плохого. Как быстро можно узнать об Отрепьевых?
– Да сегодня и можно. Надо встретиться с дьяком, обговорить то, что нас интересует, заплатить. К вечеру все, что нужно, у нас будет.
– Сколько надо заплатить дьяку?
– Рубля четыре довольно будет.
– Столько получает рядовой стрелец за год.
– За молчание платят и больше.
– На дыбе никто молчать не будет.
– Это так, но умные люди не допускают попадания под подозрения. Работают аккуратно, осторожно. Таков дьяк Ронжин.
– И как встретиться с ним?
– Пошлю в приказ холопа, попрошу Афанасия Мартыновича срочно зайти.
– Он все бросит и придет?
– Придет, Иван Петрович. Знаешь, иногда очень полезно платить людям деньги.
– Хочешь сказать, что дьяк у тебя на содержании?
– Не только он. Ну что, посылать холопа?
– Да. Деньги дам.
– Сочтемся.
– Но дьяк не должен видеть меня.
– Само собой.
Харламов вызвал холопа, дал ему поручение. Тот ушел.
Через час с небольшим слуга доложил о прибытии дьяка Посольского приказа Афанасия Мартыновича Ронжина.
– Проси, – сказал князь.
Мужчина средних лет с каким-то унылым видом, прыщавым лицом, но умными, хитрыми глазками поклонился Харламову.
– Доброго здравия, князь!
– И