Она бесцельно шла вперед, стараясь ступать по мягким лужайкам, по полям со свежей зеленью озимых. Иногда под лапами хрустели стволы деревьев, но она не чувствовала боли, толстая кожа защищала от уколов. Тяжелые тучи закрыли луну и звезды, но она привыкла к темноте, она умела подолгу не открывать глаза, а только слушать и нюхать.
Ветер зазвучал по-новому: к его свисту добавилась далекая музыка. Вскоре над верхушками деревьев заметались яркие огни. Она прищурилась и чуть ускорила шаг. Впереди, среди лесов и полей, показалось огромное казино. Светилась вывеска, мигали гирлянды лампочек, черные фигурки толпились у входа. Она слышала о местах, где никогда не наступает ночь, где всегда идет игра. Вспомнила разговоры о везении, потерях, азарте – для нее эти слова ничего не значили, ей не с кем было играть, пока она лежала в низине и покорно позволяла людям копошиться у нее на спине.
Ей захотелось проверить: а вдруг это хорошо, вдруг ей тоже понравится? Пришлось немного понаблюдать, как ведут себя игроки, и вскоре она уже накупила фишек на все деньги, которые принесла с собой. Игра увлекла ее, впервые в жизни она ощутила вкус победы и поражения, тягучую сладость ожидания. Бешено вращалась рулетка, подпрыгивал шарик, горка разноцветных фишек то росла, то таяла. И растаяла совсем.
Она еще могла вернуться назад, улечься на привычное место. Будто и не уходила никуда. Правда, денег больше нет, горожане это быстро заметят: им же придется чинить кое-что по краям панциря – тут провода оборвались, там трубы лопнули, да и дома некоторые покосились. Неловко вышло. Надо все исправить. У нее ведь есть дома, это почти как деньги. Можно менять их на фишки.
Изо всех сил вытянув толстую морщинистую шею, она повернула голову и заглянула себе на спину. Прямо перед ней стоял отличный дом: многоэтажный, старинный, дорогой. Купила фишек, поставила на красное, фишек стало вдвое больше.
И снова выигрыши чередовались с проигрышами, и снова она ощущала пугающий и приятный холодок внутри, когда крутилась рулетка. Фишки быстро кончались, дома на спине тоже. Уходить она не собиралась: еще чуть-чуть, и она отыграется, вернет свой город. Когда она снова посмотрела назад, на спине больше ничего не осталось.
Она неуклюже попятилась, тяжело ступая толстыми лапами, развернулась и пошла, куда глаза глядят. Туда, где темно, где нет фонарей и освещенных окон. Где никто не увидит, как по ее неровным коричневым щекам сползают крупные мутные капли.
Далеко от дорог и жилья она заметила широкий просвет между двумя унылыми серыми рощами. Она плюхнулась плоским костяным животом на мокрую траву, поерзала, устраиваясь поудобнее, взрыхлила землю и спрятала голову в яму, в спасительный знакомый запах сырой почвы,