– Колокольчик! Колокольчик!
Колокольчиком его называли только две женщины на свете – сначала тётя Вера, а потом Ирина. Коля в детстве любил петь песенку «Я мальчик-колокольчик из города Динь-Динь».
Тут к голосу тёти присоединился другой голос – Ирины. Он совершенно явно услыхал их голоса. И вдруг увидел: у старого шкафа стоит тётя Вера, а у окна Ирина. Они загадочно улыбаются, и глядят то на него, то друг на друга, и перекликаются:
– Колокольчик! Колокольчик! – Коля оторопело переводит взгляд с одной на другую, хочет встать и броситься к ним…
И… Ник оделся. Он по-прежнему полулежит в тёткином кресле, а за окном идёт снег, а у него на животе примостилась кошка. Мурка смотрит на него и как будто говорит его, Колиным, голосом:
– Ничего нельзя вернуть! Тебя, Коля, уже никто и никогда так любить не будет, как тётя Верочка, никогда она тебя не перекрестит и не посмотрит ободряющим ласковым взглядом. И ты, Коля, никогда уже сам не сможешь полюбить никого так, как любил когда-то Ирину!
Колю бросило в жар. Он приподнялся с кресла, но, ощутив резкую боль в ушибленном месте, плюхнулся обратно. Кошка с громким мяуканьем прыгнула в форточку и скрылась.
«Бред какой-то!», – думал Коля. Он был уверен, что всё, связанное с Ириной, забыл, затолкал в самый дальний угол памяти, замуровал, похоронил! Он столько сил потратил, чтобы избавиться от страданий, и вдруг оказывается, что спустя почти четверть века один её взгляд – даже не взгляд, а призрак может обрушить его душевный покой! Только она умела так смотреть, одновременно и нежно, и насмешливо, и покровительственно. Её глаза то манили, то отталкивали. Только она умела говорить глазами!
Ник вспомнил свой ноябрь 1987 года. Время беспросветности…
Коля из заводской семьи. На заводе работали все: и отец – начальник 30-го цеха, и мать – сборщица, и её сестры. Только тётя Вера, как говорил отец, отщепенка, изменила семейной традиции – училась на художницу, но вела рисование в школе и даже была когда-то замужем за музыкантом.
Коле тоже надлежало пойти на завод: хорошие заработки с премиальными, продуктовые заказы, распродажа импорта, дешёвые обеды – столовая со своим подсобным хозяйством, от завода у семьи двухкомнатная квартира, дачный участок выделен под Александровым, и даже родителей посылали на два года в командировку в Англию, где они заработали на машину «Волга». Как говорится, «полная чаша».
Но Коля помнил, как страдал, когда в десять лет с абсолютным знанием английского вернулся в старую школу, где над ним все посмеивались, даже учителя. Ученики дразнили англичанином, и никто не хотел с ним дружить. Да Коле после Великобритании все казались глупыми, примитивными, грубыми. Он и сам держался особняком и не захотел вписаться в коллектив ни в школе, ни во дворе.
Отец считал, что сын должен отслужить в армии и работать на заводе, как все. Может, если уж так хочет, поступить в вечерний заводской институт.
Колю же эта неотвратимость