Реклама футляра оказалась не полным враньем. Выдержал вес одной взбалмошной девицы. Впрочем, там весу немного – Иван на своей спине это оценил.
– Твое счастье, что футляр выдержал, – буркнул Тобольцев, после чего демонстративно расстегнул маленький карман внутри рюкзака, сунул туда права, застегнул кармашек, потом сам рюкзак, прижал его к груди и предъявил сеньорите Лопухиной ультиматум:
– Все! Ты везешь меня до Москвы. Потому что а) я сменил тебе колесо, б) твои права у меня. А уж про нанесение телесных повреждений я молчу! Как и про стресс. Опусти юбку, в конце концов! Иначе я за себя не ручаюсь.
Она торопливо одернула юбку, которая сбилась настолько, что показался кружевной край чулка. Теперь уже дырявого чулка. Что на поражающей мощности ее ног никак не сказалось. Почему красивые ноги достаются, как правило, девушкам со скверным характером? Ее следующие слова только подтвердили этот постулат:
– И тебе совсем не стыдно, что ты вот так… с женщиной? – Дульсинея довольно легко поднялась, отряхнула юбку.
– Это кто это говорит про «стыдно»? Человек, который опускается до методов физической расправы над оппонентом? Смотри! – Иван ткнул пальцем в ссадину на своем колене, виднеющуюся в свежей прорехе на джинсах. – А тебе не стыдно?
– Мне – нет, – посмотрела она на него сверху вниз с прямо-таки коронованным презрением. – Это моя машина и мои права, а ты… ты – узурпатор!
– А вот так вот! Кончилась ваша царская власть!
На это она не посчитала нужным ответить, дернула плечом и быстрым шагом пошла к машине, не оборачиваясь. Надо полагать, это можно было считать капитуляцией по-лопухински.
Иван отставил в сторону рюкзак и далеко не так легко, как Дульсинея, поднялся на ноги. Ну, оно и понятно – он упал на жесткую землю, а она – на него. Иван совершенно точно мягче, чем гравий обочины. Привычным движением закинул рюкзак на спину и двинулся к машине, прихрамывая. Он проехал несколько тысяч километров автостопом без какого-либо ущерба для здоровья. А теперь, уже практически на подступах к Москве, его завалила девица на красных лаковых шпильках.
А когда он все-таки доковылял до машины, она послала его в нокдаун еще раз. Ноги у нее все-таки охрененные. И что бы ему не подойти на полминуты позже? А так застал процесс стаскивания чулок в самый пикантный момент.
– Надеюсь, ты снимаешь их, чтобы перевязать мои боевые раны? – Иван устроился на сиденье, стараясь не смотреть на ее голые колени.
– Чтобы удушить, – буркнула в ответ Дуня. – Смерть от чулка, что может быть слаще для автостопщика-дембеля?
– Двадцать ден? – навскидку прикинул он. – Не удушишь. Надо как минимум сорок, – Иван вдруг поймал себя на том, что начал улыбаться. А потом все-таки скосил взгляд на ее голые колени и спросил неожиданно: – Ты не ударилась, Дульсинея?
– Да вроде нет… – немного растерянно ответила она. – Чулки только жалко. – Затем вздохнула, будто решаясь. – Хорошо, я довезу