Вскоре отец был призван в ряды Рабоче-крестьянской Красной армии. Служил он, с гордостью вспоминая позже, в воинской части, из которой вышел прославленный «сталинский сокол» М. Громов.
После службы в армии отец вернулся на транспорт осмотрщиком вагонов. Эта профессия в те годы была крайне ответственной. От внимательности и добросовестности осмотрщика вагонов зависела работа подвижного состава. Недоглядел, недолил масла в буксу, не услышал дефекта (по ступице стучали молотком), неправильно определил температуру колесной пары (а ее обязательно для этого трогали рукой) – жди неприятностей. Букса может загореться, и до крушения состава недалеко.
За 17 лет работы в этой профессии он не имел ни одного замечания. Был ударником, стахановцем, неоднократно премировался. Однажды был поощрен даже такой необычной для тех времен наградой, как путевка для сына-отличника в пионерский лагерь «Артек».
Казалось, в этой отдельно взятой семье, сбывались сталинские слова: «Жить стали лучше, жить стали веселее». Наконец-то встали на ноги, начали выбиваться из нужды. Живи, работай, люби, радуйся успехам подрастающей ребятни! Но судьба уготовила этой семье страшное испытание.
Заканчивался 1937-й… Накануне мне исполнилось четыре года. Но та ноябрьская ночь осталась в памяти на всю жизнь как невозвратная потеря чего-то светлого, дорогого. Эта страшная ночь при воспоминании о ней заставляет до сих пор в безысходной тоске сжиматься сердце.
Нас разбудил громкий стук в дверь. Все подскочили на своих лежанках. Папа пошел открывать, недовольно ворча: «Кого это там нечистая носит?!»
Вместе с клубами морозного воздуха в избу ввалился человек в форме, за ним двое соседей – понятые. Мы с младшим братом, сжавшись комочками на полу (это было наше место для сна), запомнили ставшее роковым: «Собирайся!» И, достав из сумки большой лист бумаги, этот человек начал читать вслух.
Мы смотрели на происходящее глазами, полными ужаса, ничего не понимая. До детского сознания дошло лишь, что случилось что-то страшное, несправедливое. Мама зарыдала в голос и вцепилась в папу мертвой хваткой. «Не пущу!» – кричала она. Старшие в тревоге сгрудились вокруг мамы. К ним примкнули и мы с братишкой, истошно ревя и растирая кулаками слезы.
Соблюдая формальность, человек в форме деловито оглядел наше скромное жилище, порылся в лежащих на столе учебниках и в сопровождении стоявшего все это время у двери с винтовкой в руках солдата увел отца.
– Кормилец, труженик, на кого же ты нас оставляешь?! – причитала мама.
– Не волнуйся, Маня, разберутся! – были последние слова отца, прежде чем он обнял всех нас на прощание.
В эту ночь все изменилось в жизни нашей