– Дурак. Драконы не признают людских обычаев.
Принц прыгнул. Майк дернулся и затих под двухсоткилограммовой тушей.
Я снова сел, поднял недоеденный концентрат.
Наверное, с первого взгляда Принц смотрится жутко. Я с ним так давно, что перестал это замечать. Принц еще был большеголовым, умещающимся в ладонях щенком, когда я начал возиться с ним, выпаивать молоком. После того, как сдохли последние коровы, – кровью. А сейчас Принц сам вымахал если не с корову, так с целого теленка. Двести килограммов мускулов, жесткой рыжей шерсти, огромные умные глаза. И пасть, перекусывающая человека пополам.
Майк заворочался, и Принц тихо зарычал. Я посмотрел на торчащие из-под Принца ноги.
– Ты хочешь есть?
Нет, Принц был сыт. Кажется, он поймал шакала в лесу… До сих пор плохо разбираюсь в его рычании… Ну а что же делать с мальчишкой?
Я поднял его рюкзак, вывернул на землю. Спальный мешок, ракетница, аптечка… О великие боги! Рация!
Где он все это достал?
Я посмотрел на Принца и кивнул. Принц не поверил, недоуменно зарычал.
– Отпусти. Убить его мы всегда успеем.
Майк, пошатываясь, поднялся. Сел. Взглянул на Принца и торопливо отвел глаза. Потом посмотрел на меня и неожиданно твердо сказал:
– Я боялся одного – что встречу дурака. К счастью, я ошибся.
Когда наступил Последний День, Роберт Элдхауз, когда-то посредственный бейсболист, а сейчас не более удачливый бизнесмен, ехал в поезде. Сам глава фирмы «Элдхауз систем» (Электронная техника для спортсменов) предпочитал пользоваться самолетом. Но сейчас он путешествовал с семьей, а его жена панически боялась летать…
Две боеголовки советской баллистической ракеты накрыли какой-то городок в тридцати милях от них. Взрывной волной поезд, идущий по гребню холма, сбросило с рельсов. Роберт выпрыгнул в открытое окно – спортивная реакция не оставила его и в сорок лет.
…В горящих вагонах что-то трещало и взрывалось. Сквозь рев пламени прорывались крики. Небо на глазах затягивалось серой пеленой. Роберт еще не знал, что он больше не увидит солнца. Он сидел на порыжевшей от жара и все выжигающего света траве и мотал головой, стараясь прийти в себя.
Наконец его вырвало – и сразу стало легче. Он долго смотрел на вагон, в котором был минуту назад. Потом вскочил и бросился в огонь.
Стальные листы обшивки раскалились, а краска на них выгорела. Пламени почти нигде не было видно, и Роберт понял, что это поработало световое излучение атомного взрыва. Выбив ногой одно из стекол, он соскользнул вниз, на стену, превратившуюся в пол. Где-то снизу разгорался огонь – воздух заволакивало едким дымом пластмассы, начинало щипать глаза. Больше всего мешала полутьма – неподвижные фигуры людей казались неотличимыми друг от друга. Скатываясь с холма, вагон несколько раз перевернулся, и почти никто из пассажиров не остался в сознании. Лишь в углу, держась за кресло,