– Ложись, – приказал Филипп Филиппович.
Противоположная резная дверь открылась, вошел тот тяпнутый, оказавшийся теперь, в ярком свете, очень красивым, молодым, с черной острой бородкой, подал лист, молвив:
– Прежний… – тотчас бесшумно исчез, а Филипп Филиппович, распростерши полы халата, сел за громадный письменный стол и сразу сделался необыкновенно важным и представительным.
«Нет, это не лечебница… куда-то в другое место я попал, – в смятении подумал пес и привалился на ковровый узор у тяжелого кожаного дивана, – а сову эту мы разъясним…»
Дверь мягко открылась, и вошел некто настолько поразивший пса, что он тявкнул, но очень робко.
– Молчать! Ба-ба-ба! Да вас узнать нельзя, голубчик!
Вошедший очень почтительно и смущенно поклонился Филиппу Филипповичу.
– Хи-хи… Вы – маг и чародей, профессор, – сконфуженно вымолвил он.
– Снимайте штаны, голубчик, – скомандовал Филипп Филиппович и поднялся.
«Господи Иисусе! – подумал пес. – Вот так фрукт!»
На голове у фрукта росли совершенно зеленые волосы, а на затылке они отливали ржавым табачным цветом. Морщины расползались по лицу у фрукта, но цвет лица был розовый, как у младенца. Левая нога не сгибалась, ее приходилось волочить по ковру, зато правая прыгала, как у детского щелкуна. На борту великолепнейшего пиджака, как глаз, торчал драгоценный камень.
От интереса у пса даже прошла тошнота.
– Тяу, тяу… – он легонько потявкал.
– Молчать! Как сон, голубчик?
– Хе-хе… Мы одни, профессор? Это неописуемо, – конфузливо заговорил посетитель. – Пароль д'оннёр[1] двадцать пять лет ничего подобного! – субъект взялся за пуговицу брюк. – Верите ли, профессор, каждую ночь обнаженные девушки стаями… Я положительно очарован. Вы – кудесник!
– Хм, – озабоченно хмыкнул Филипп Филиппович, всматриваясь в зрачки гостя.
Тот совладал наконец с пуговицами и снял полосатые брюки. Под ними оказались не виданные никогда кальсоны. Они были кремового цвета, с вышитыми на них шелковыми черными кошками, и пахли духами.
Пес не вынес кошек и гавкнул так, что субъект подпрыгнул.
– Ай!
– Я тебя выдеру! Не бойтесь, он не кусается.
«Я не кусаюсь?..» – удивился пес.
Из кармана брюк вошедший выронил на ковер маленький конвертик, на котором была изображена красавица с распущенными волосами. Субъект подпрыгнул, наклонился, подобрал ее и густо покраснел.
– Вы, однако, смотрите, – предостерегающе и хмуро сказал Филипп Филиппович, грозя пальцем, – вы все-таки смотрите не злоупотребляйте!
– Я не зло… – смущенно забормотал субъект,