– Сыны человеческие – только суета; сыны мужей – ложь; если положить их на весы, все они вместе легче пустоты. Не надейтесь на грабительство, и не тщеславьтесь хищением; когда богатство умножается, не прилагайте к нему сердца.
Матиас выругался про себя, все больше увязая в странных ощущениях-ассоциациях и не находя причины, по которой он не мог оторвать взгляд от простоволосого священника, его крутых надбровных дуг, не мог избавиться от маршевого темпа, с которым тот вел службу. Он приковывал к себе внимание, но в то же время прятался за богобоязненными поклонами и ускользающими поворотами головы. Вот сейчас он должен стоять лицом к алтарю. Так и есть, но его фигура нацелена на мрачный диаконник. Казалось, взойди он на горнее место, голова его снова вывернется в прежнюю сторону. Как в фильме ужасов.
– Горе мне, что я пребываю у Мосоха, живу у шатров Кидарских. Долго жила душа моя с ненавидящими мир. Я мирен: но только заговорю, они – к войне. Аминь!
«Капеллан» закончил службу и направился вдоль иконостаса к декоративно обработанному дверному проему, видимо, в служебное помещение.
А Матиаса еще долго не покидало ощущение, что раньше он видел этого священника. Когда он выскажется более неопределенно – «видел этого человека », он вспомнит его.
Настоятель храма отец Николай вошел в комнату придела, отведенную Сергею Марковцеву, и сморщился: новоявленный дьяк курил, сидя на кровати и глядя в маленькое оконце, выходящее на автозаправочную станцию. Сергей освободил себя от рясы, перекинув ее через спинку стула, и остался в оригинальном подряснике: клетчатой рубашке с длинными рукавами, застегнутой наглухо. 45-летний настоятель не мог отпустить недовольную реплику: «Только не в храме божьем!» – потому что сам курил. Сергей заметил ему: «Бороться надо». – «А что же ты не борешься?» – вопросом на вопрос ответил священнослужитель. «Силы кончились», – пояснил бывший монах.
Вот и весь разговор.
– Он не спрашивал про меня? – спросил Марковцев, не глядя на священника.
– Нет, – качнулась окладистая борода Николая Румянцева. – Просто передал деньги и поблагодарил за службу. Но он долго смотрел тебе вслед. Он узнал тебя.
– Дай-то бог… – вздохнул Сергей и затушил окурок в пепельнице.
– Почему ты закончил службу 119-м псалмом? – строго спросил настоятель.
– Так было запланировано, – ответил Сергей без намека на улыбку. А на языке вертелось богохульное «Черт его знает!»
Отец Николай прошел к окну, открыл форточку и закурил немецкую «West». Он не скрывал свою пагубную привычку и в этой свободе больше походил