Такова была в общих чертах задумка нашего босса. Это был грандиозный, добросовестно составленный план. Имея его под рукой, наверное, можно было бы творить чудеса. Единственный и самый главный недостаток этого плана заключался в том, что постройка забора, прокладка дороги, приобретение сенокосилок и механических грабель, приводимых в действие парой лошадей, стоили денег.
Однако Ньюболд решил и эту проблему, поступив очень логично, в присущей лишь ему манере. Вы, наверное, вообразили себе, что он немедленно уселся за написание банального заказа, адресуя его какому-нибудь крупному производителю сельскохозяйственного инвентаря, и буквально через несколько дней после этого мы отправились на железнодорожную станцию, где выгрузили из вагонов разные хитроумные приспособления – все новенькое, выкрашенное сверкающей синей, красной и зеленой краской?
Ничего подобного! Так поступил бы всякий нормальный человек, но только не Ньюболд. Он был слишком скуп для этого. Наш босс первым делом нанял на работу одноногого механика и семидесятилетнего старика кузнеца – оба они вызвались работать практически задаром, за кормежку и табак. Затем соорудил кривобокий навес и отбыл с ранчо, объявив, что отправляется «по делам» и вернется не раньше чем недели через три.
Случается так, что время от времени на Западе вдруг умирает какой-нибудь состоятельный ранчеро. Большая семья распадается, и безутешные родственники первым делом начинают распродавать хозяйственный инвентарь, инструменты. Орудие труда, с которого стерлась краска, будь то плуг или сенокосилка, автоматически переходит в разряд «старья». А старые вещи, как известно, никому не нужны. И нет никакой разницы, как долго пользовался инструментами прежний владелец – шесть лет или все шестнадцать. Никого это не волнует. Старье оно и есть старье. Я сам видел, как сенокосилка стоимостью сто двадцать пять долларов продавалась всего за пять, а за сорокадолларовый почвоуглубитель никто не хотел давать больше одного доллара; ходовой механизм для повозки ценой семьдесят пять долларов ушел с аукциона за семьдесят пять центов, а целая гора разносортного железного хлама – цепи, головки для молотков, плужные лемехи были проданы всего за один доллар и двадцать пять центов. Даже старьевщики торгуются крайне неохотно, когда дело доходит