– Куда едем? – нарушила она наконец молчание.
– Твоя машина. Ты за рулем. Какого черта спрашиваешь, куда мы едем? – Макс выбросил в окно окурок. Нина заметила, что он осматривает салон – скользнул взглядом по стопке компакт-дисков со старыми записями группы «Уэстлайф»[9], лежавших под магнитолой, по стикеру «Спокойствие и Акуна Матата» на приборной панели, – и внезапно смутилась, чувствуя себя неотесанной дурой. Макс открыл бардачок, стал в нем рыться.
– Куда полез? – возмутилась она.
Он извлек на свет розовую тряпочку в синий горошек и вскинул брови.
– Твое?
– Нет. Машина мамина. Это ее. – Нина наклонилась к нему, пытаясь выхватить у него находку, но Макс отвел руку с вещицей подальше от нее.
– Она держит в бардачке свои трусики?
– Это тряпка, чтоб стекло вытирать.
– По мне, так это трусики, – хохотнул Макс. – Она забыла их надеть после свидания с твоим папашей?
– Папа умер.
– О черт. Прости, – извинился он, снова убирая тряпку в бардачок.
– Ладно, проехали. А бойфренд у нее есть. Тот еще придурок.
Макс улыбнулся и покачал головой.
– На свете таких полно. Жвачка есть?
– Нет.
Он закрыл бардачок и стал смотреть в окно на бегущую мимо дорогу.
– Это случилось давно, – произнесла Нина.
– Что?
– Папа давно умер. От сердечного приступа.
Макс всматривался в уличные вывески. Нина чувствовала, что он теряет к ней интерес, и злилась на себя. Зачем она упомянула про отца?
– Высади меня здесь. – Макс показал на паб, что стоял на углу улицы. Нина затормозила у обочины, он взялся за ручку на дверце.
– Ты куда? – выпалила она.
– В паб.
– Я никогда не была в «Русалке». – На вид это было сомнительное заведение, с заколоченными окнами на фасаде.
– Девушки вроде тебя туда не ходят. – Он открыл дверцу.
– Откуда ты знаешь, какая я? На работе все пялишься на меня, оцениваешь, бросаешь непристойные взгляды, а потом запрыгиваешь в мою машину и считаешь, что я должна просто тебя подвезти!
– Но это же вроде машина твоей мамы?
– Мамы. Я просто хотела сказать, что не надо строить предположения насчет людей, они почти всегда ошибочны.
В возникшей тишине Нина почувствовала, что у нее горит лицо.
Макс криво усмехнулся, глядя на нее.
– Я на пару минут. Дело у меня там. Подождешь?
– Здесь?
– Да. А где же еще?
В ответ Нина лишь раскрыла рот и снова его закрыла.
– Ты куда-то торопишься? – спросил Макс.
– Нет.
– Тогда ладно. Посиди тут. Я мигом, и потом ты мне все про себя объяснишь. – Он снова одарил ее обольстительной улыбкой, от которой она ощутила слабость в ногах.
Нина дождалась, когда Макс войдет в паб, затем вытащила телефон, набрала