Криминалистическая идентификация по мысленному образу и особенности реализации ее процессуальной формы. Иван Михайлович Егерев

в рассмотренной ситуации процесс познания не завершается идентификационным результатом. Он ничего не добавляет к доказательственному знанию о проверяемом объекте, оставляя его на уровне результата, достигнутого на первом этапе, т. е. знания о групповой принадлежности объекта. Не имея доказательственного знания, это знание является важным с организационно-тактической точки зрения, т. к. оно позволяет сузить круг проверяемых объектов, позволяет более целеустремленно выявлять искомый объект[58]. Пройдя сквозь «сито» предъявления для опознания, не исключающего возможности того, что проверяемый объект является искомым, оно ориентирует субъектов уголовно-процессуального познания и уголовного преследования на необходимость активизации поиска дополнительных средств изучения проверяемого объекта в целях снятия информационной неопределенности в отношении того, что этот объект является тем самым в плане установления его тождества, а не только таким же, похожим на искомый объект. В то же время оно указывает на необходимость работы и на другом направлении расследования, определяемого задачей глубокой, тщательной отработки версии о том, что искомым объектом может быть другой, не обнаруженный и не представленный для опознания объект.

      Анализ определений понятия предъявления для опознания может быть продолжен. Однако вряд ли в этом имеется необходимость, поскольку то, о чем было сказано выше, на наш взгляд, дает представление о недостаточном уровне разработанности затронутой проблемы и типичных ошибках, просчетах и неточностях, которые свойственны рассмотренным и другим формулировкам указанного следственного действия. В обобщенном виде слабые звенья данной логической конструкции выражаются в следующем:

      • недостаточный учет процессуальных правил производства предъявления для опознания;

      • использование неявных понятий и терминов, нуждающихся в дополнительном пояснении за рамками дефиниции;

      • некорректное использование ряда основных понятий теории криминалистической идентификации и учения о криминалистической идентификации по мысленному образу;

      • целевая неопределенность идентификационного процесса, обусловленная смешением понятий цели и задач и подменой понятия установления наличия либо отсутствия тождества проверяемого объекта понятием установления его групповой принадлежности имеющим отношение к сходству проверяемого и искомого объектов, но не установлению тождества искомого, следообразовавшего объекта.

      Одним из итогов проделанного нами анализа является вывод о том, что в определениях предъявления для опознания совершенно излишни указания на групповую принадлежность, сходство либо различие объектов, поскольку это следственное действие относится к числу идентификационных[59].

      Правильно утверждают Т. В. Аверьянова, Р. С. Белкин, Ю. Г. Корухов, Е. Р. Российская, что опознающий, обозревая предъявленный ему объект,