– Стреляй, – как ни в чем не бывало велел ему поручик.
Щербатов приладился и потянул пальцем крючок; кремень исправно высек искру, но выстрела не последовало. Растерянно оглянувшись, он недоуменно посмотрел на Панина.
– Пороху на полку подсыпь, – посоветовал ему тот.
Княжич обрадованно схватился за пороховницу и щедро насыпал на полку зелья. Курок снова щелкнул, порох воспламенился, но выстрела опять не последовало. Щербатов снова взялся за пороховницу и сыпанул еще больше.
– Господин поручик, – шепнул капрал командиру, – эдак он или глаза себе выжжет, или ружье испортит.
– Отставить! – крикнул Панин, но в этот момент случилось невероятное.
Новик не забил пыж между пулей и зарядом, и какое-то количество пороха таки просыпалось внутрь во время очередной манипуляции. Новая попытка выстрела увенчалась успехом, и неподатливое оружие все же бабахнуло. Не полностью подожженное зелье смогло лишь выплюнуть из ствола пыж, упавший в нескольких шагах от незадачливого стрелка. Оставшийся заряд воспламенился уже за пределами ствола, до смерти перепугав княжича, уронившего от испуга ружье. Наблюдавшие за этим драгуны зашлись в смехе, а Панин, подобрав ружье, укоризненно сказал:
– Почто врал, будто стрелять умеешь?
– Я умею, это самопал негодный, – насупился княжич.
– Теперь негодный, – согласился поручик, – вечером отнесешь его к мастеру, пусть починит, да за работу заплати ему. А теперь поступаешь в капральство Лопухина и с этого времени он тебе начальник. За всякий твой промах с него спрошу, так и знай.
– А какого он рода?.. – пробубнил Щербатов.
– Капральского! – отрезал Панин. – А если ты службе радеть не будешь, то так простым драгуном и останешься.
– Не пойду под холопа…
Но поручик уже развернулся и, не слушая его, ушел прочь, а капрал, проводив взглядом командира, сочувственно похлопал новика по плечу и вдруг без замаха ударил кулаком под дых.
– Еще раз холопом меня назовешь – не возрадуешься.
– А кто ты?.. – задохнувшись от удара, спросил княжич.
– Капрал я твой, дурашка!
Ох и тяжкая жизнь настала у княжича с той поры! Маршировка, вольтижировка, джигитовка, учения ружейные да сабельные… Капрал, ставший ему полным господином, спуску ни в чем не давал и за всякую провинность примерно наказывал. Сечь его, правда, покуда не секли, а вот под ружьем и в караулах настоялся вдоволь. Хуже всего было то, что почти