Казалось, и то, что было найдено в старинной шкатулке, отвечает старику таким же взглядом.
Что же это было?
Пусть читатель представит себе лицо и всю голову прекрасной женщины лет тридцати. Голова эта покрыта густыми и длинными каштановыми локонами, а венчает ее довольно грубо выкованная корона, усеянная негранёными драгоценными камнями. Пусть он представит себе бледное, обескровленное лицо, на котором выделяются лишь алые губы – однако плоть упруга и свежа, словно и речи нет об останках, несколько веков пролежавших в земле. Голова эта, по всей видимости, была когда-то безжалостно отсечена от тела столь острым клинком и так искусно, что теперь она могла спокойно стоять на ровной поверхности.
Пусть представит он и самое страшное. Глаза мертвеца обычно закрыты – однако эта голова смотрела на вас широко открытыми глазами, осененными длиннейшими черными ресницами. Сами же глаза представляли собой два огненных шара, наполненных жидким пламенем – они перекатывались в глазницах, вращались и мерцали, словно и впрямь покойница устремляла свой жуткий взгляд на того из живых, кто осмелился нарушить ее сон. Именно этот страшный взгляд и привел в такой ужас зрителей, уверявших друг друга на бегу, что голова – живая.
Только после тщательного изучения мистер Кардус смог понять, чем были эти огненные шары, – и читатель может догадаться, что на самом деле эта мертвая голова ничем не отличалась от любых умело забальзамированных останков. Глаза были изготовлены из кристаллов горного хрусталя, искусно ограненных и помещенных в голову, вероятно, на тонких пружинах. Проделано это было поистине с адским мастерством, и теперь они дрожали и вращались при малейшем сотрясении поверхности, даже от слишком сильных звуков.
Сама же голова, что также обнаружил мистер Кардус, была забальзамирована не вполне обычным способом – когда извлекается мозг и полость заполняется смолой или битумом. Здесь же неведомый бальзамировщик использовал инъекции двуокиси кремния или какого-то похожего вещества прямо в мозг, вены и артерии. Пропитав всю плоть, вещество затвердело, придав человеческим останкам твердость мрамора. Вероятно, были использованы специальные пигменты для сохранения цвета волос и ресниц, а также окрашивания губ; помогли и многочисленные пряные специи. Однако самой страшной была насмешливая улыбка, которую адский художник сумел сохранить на этом прекрасном лице. Улыбка была достаточно широка, чтобы продемонстрировать белоснежные зубы и создать впечатление, что их владелица умерла, от души наслаждаясь своей злобной посмертной шуткой. Невыносимо было смотреть на это лицо давно умершей женщины, на эти густые волосы, на жуткую корону, страшные хрустальные глаза и леденящую улыбку. Однако в этом ужасе таилось и странное очарование: однажды увидевший это зрелище уже не мог его забыть до конца своих дней.
Мистер