Х о в с т а д. Господин доктор, вы представили ваше дело в ложном свете, поэтому я не могу вас поддержать.
Б и л л и н г. Да уж, узнав все, что господин фогт любезно растолковал мне наедине.
Д о к т о р С т о к м а н. Ложном?! Вот уж не ваша забота. Просто напечатайте мой текст, а его правоту я сам отстою.
Х о в с т а д. Я его не напечатаю. Не могу, не хочу и не смею печатать ваш текст.
Д о к т о р С т о к м а н. Не смеете?! Что за бред. Вы редактор, а редакторы как раз и заправляют прессой, насколько я знаю.
А с л а к с е н. Нет, господин доктор, заправляют подписчики.
Ф о г т. Да, к счастью.
А с л а к с е н. Общественное мнение, читающая публика, домохозяева и прочие, вот кто заправляет газетами.
Д о к т о р С т о к м а н (сдерживаясь). И все они против меня?
А с л а к с е н. Да. Потому что среднее сословие разорится, если ваше сообщение будет напечатано.
Д о к т о р С т о к м а н. Угу, вот оно как.
Ф о г т. Мою фуражку и трость!
Доктор Стокман снимает фуражку и кладет ее и трость на столик.
Ф о г т (берет то и другое). Вот и все. Твое правление стремительно пришло к концу.
Д о к т о р С т о к м а н. Это еще не конец. (Ховстаду.) Значит, напечатать мое сообщение в «Народном вестнике» невозможно?
Х о в с т а д. Абсолютно невозможно. В том числе и с точки зрения последствий для вашей семьи.
К а т р и н а. Господин Ховстад, не извольте беспокоиться о нашей семье.
Ф о г т (достает из кармана лист бумаги). Дабы ввести публику в курс дела, достаточно вот этого. Доподлинное объяснение. Извольте.
Х о в с т а д (берет бумагу). Хорошо. Я прослежу, чтобы его заверстали в номер.
Д о к т о р С т о к м а н. А мой текст – нет? И вы уверены, что заткнуть рот правде и мне так легко? Дудки! Ходко-гладко у вас не выйдет! Господин Аслаксен, немедленно напечатайте мою статью отдельной брошюрой – за мой счет, я сам буду себе издателем. Мне надо четыреста штук, нет, пятьсот или шестьсот.
А с л а к с е н. Нет, господин доктор, моя типография печатать брошюру не будет, хоть вы меня озолотите. Я не осмелюсь на это, опасаясь мнения общественности. И нигде в городе вы ее не издадите.
Д о к т о р С т о к м а н. Тогда давайте рукопись сюда.
Х о в с т а д (протягивает ему рукопись). Пожалуйста.
Д о к т о р С т о к м а н (берет шляпу и трость). Она дойдет до народа все равно. Я прочту ее при большом стечении людей, все сограждане услышат голос правды.
Ф о г т. Ни один городской союз не сдаст тебе свой зал для таких целей.
А с л а к с е н. Никто, это я знаю наверняка.
Б и л л и н г. Не сдадут, убей бог!
К а т р и н а. Какой стыд для города! Но почему они все вдруг стали против тебя?
Д о к т о р С т о к м а н (вскипая). А я тебе объясню. Потому что в этом городе мужики такие же бабы, как ты: думают лишь о своей семье, до общества им дела нет.
К а т р и н а (хватает его за руку). Тогда я покажу им… покажу им, что даже баба иногда ведет себя по-мужски. Я с тобой, Томас!
Д о к т о р С т о к м а н. Как ты хорошо сказала, Катрина! А рукопись увидит свет, ей же ей!