– Ты уже до него добрался?
– А что? – Сарый начал выпрямляться и выпячивать вперёд птичью грудь, изображая независимость.
– Перестань! – отмахнулся Симон. – Ну, Камен! – он явно разволновался. На лбу у него выступили мелкие капельки пота. – Не тяни!
– Может быть, не интересно… – проговорил Учитель протяжно, но, посмотрев в лицо Симона, смешался и зачастил: – Они говорили о мешке Сола… Вот. Сам знаешь, какой это разговор. Вот я и подумал, что ничего интересного в этом разговоре нет…
Симон присвистнул.
– Вот оно что!.. Так, так… Они тебя видели?.. Нет! Совсем хорошо… Теперь, друзья, помолчите некоторое время.
Лицо Симона окаменело – он думал. Сарый тоже думал. Губы его вздрагивали, глаза лихорадочно блестели, и, вообще, он имел несколько затравленный вид. Он, наверняка, знал, о чём думает, вернее, что пытается понять Симон, сопоставляя известные ему и предполагаемые им же факты и события последних и стародавних дней.
Глядя на них, Иван проникся к ним необычайным уважением.
Ходоки во времени – мудрецы, – родилась и билась мысль в его сознании, подавленном сосредоточенным видом Учителей. Именно Учителей! Так могли думать только мудрецы. Мудрецы тех, прошедших столетий, полностью ушедших в размышления, занятых мировыми, вселенскими проблемами, позабывших обо всём мирском и суетном… И они его Учители! Не учителя, а Учители, те, которые стоят у истоков всего того, чему они его учат.
Уф!.. Лицо Симона порозовело, он шевельнулся.
– Неужели, дорогой, мешок Сола действует? – нервно спросил его Сарый.
Симон вымученно улыбнулся.
– Мы, дорогой, пришли с тобой к одному мнению… Но каково!.. До чего додумались и добрались, стервецы!.. А тут ещё дела… наши…
Они замолчали и несколько минут грустно смотрели в глаза друг другу, словно занятые мысленным диалогом, в который ученика – непосвящённого – не пускали.
– Ваня уже может, – нарушил молчание и серьёзно сказал Сарый. – Я в нём уверен.
– Ваня может! – подобно эху, всё еще занятый решением каких-то вопросов, повторил Симон,
Учитель промолчал, с шумом отхлебывая остывший чай.
«Моё имя названо!..» – Иван почувствовал себя перед боем, сейчас начнут стрелять, угадать бы – откуда.
Да, его имя названо…
Ваня может, – подвел черту Сарый всему тому, чему он успел научить Ивана. То же самое повторил Симон, как само собой разумеющееся…
Но они не торопились испытывать его возможности.
Симон ещё раз попросил пересказать подслушанную беседу ставших на путь раскола ходоков. Потом сказал несколько слов о Тойво и Эдуарде, назначенных Радичем заняться им самим. Дал туманные, во всяком случае, непонятные для Ивана наставления Сарыю, чему в ближайшее время того учить, и ушёл, озадачив ученика неприкрытым равнодушием ко всем тем событиям, что произошли на встрече ходоков.