Глава 6
Коридор был длинным, узким и извивался змеей. На черно-кровавых стенах редкие факелы оставляли длинные тени и слепящие желтые пятна. Под ногами хлюпала вода – мутная, тоже кровавая. Дойл бежал своим кривым подскоком, спотыкался, несколько раз падал, едва успевая выставить перед собой руки и сдирая кожу с ладоней, но поднимался и, не отряхивая штанов, продолжал бежать. Горло сжималось, дыхания не хватало, но он не мог остановиться.
Коридор сделал очередной резкий заворот, и, не успев затормозить, Дойл кубарем скатился по лестнице и сломанной куклой повалился на белоснежный ковер. Коридор пропал, и теперь Дойл сидел в чистой и светлой зале без окон, но с очень высокими потолками. Чутьем военного, не раз спасавшим ему жизнь, он ощущал, что рядом кто-то есть – он не слышал чужого дыхания, но как будто чувствовал взгляд. Превозмогая боль, он поднялся на ноги, потянулся было за мечом, но пальцы схватили только воздух – он был безоружен. Кинжала при нем тоже не было.
Воздух перед ним пошел рябью, и посреди залы возникла леди Харроу – почти такая, как на приеме, только не во вдовьем облачении, а в белоснежном платье и с распущенными волосами. Дойл приоткрыл рот, но не сумел выдавить из себя ни звука, а ведьма плавно провела тонкими руками по груди, обращая платье в капли росы, осевшие на сливочной, почти прозрачной коже. Дойл тяжело захрипел, не в силах отвести взгляда от ее тела, от налитых соком грудей с темными, коричневыми сосками, от широких бедер. Мгновение – и она сделала к нему шаг, ничуть не стесняясь своей наготы. Дойл сглотнул ставшую вязкой слюну и невольно дернул ворот рубахи – и в тот же момент упал на спину, сбитый воздушной волной. Протяжно, нечеловечески закричав, ведьма обратилась в черную птицу и спикировала на него, впилась острым клювом в руки, принялась рвать когтями. Голос вернулся, и Дойл вскрикнул, чтобы тут же проснуться.
Сердце бешено колотилось, зубы постукивали, в колене тянуло и скрипело, а в паху раскаленным железом плескалось желание. Унимая дрожь, он откинулся обратно на подушку и стер рукой пот со лба и висков.
Дверь открылась, в щель просунулась башка Джила.
– Милорд, вы в порядке?
– Проваливай, – ответил Дойл, и дверь тут же закрылась.
Сон. Это был просто проклятый сон, вызванный обилием вина, снова вернувшейся болью в ноге и воздействием привораживающих чар ведьмы Харроу. Надо было быть полным идиотом, чтобы отпустить ее, а не схватить и не препроводить в красную камеру. Идиотом с причудами, к тому же. Сейчас, когда влияние волшебства ослабло, Дойл понимал, как глупо поступил – не умнее Эйриха, отпускающего раскаявшихся ведьм.
«Завтра, – подумал он спокойно, – завтра я с ней снова встречусь. Наедине, подальше от короля, под прикрытием теней, задам все необходимые вопросы, а потом арестую».
Эта мысль его крайне успокоила, и он снова уснул – на этот раз без сновидений.
Накануне сразу после пира он снова встретился с