– Милорд, – сказал он не то с восторгом, не то с осуждением в голосе, – рыцари так не поступают.
– Рыцари, Рейн, верно служат своему королю, которому приносили присягу. Выходя на честный бой против них, я всегда останусь честен. Грязные изменщики лишились права называться благородными рыцарями, когда подняли оружие против короля и провозгласили своим сюзереном Риверса.
– Милорд, ваше приказание понятно. За ночь я и мои люди все устроим.
Дойл посоветовал:
– И заготовьте хорошие топоры, как у палачей.
– Бунтовщики и не заслуживают смерти от благородных мечей, – с поклоном согласился Рейн и удалился.
Дойл крикнул мальчишку Джила, чтобы тот помог ему раздеться, и заснул тем спокойным сном, каким спят люди, принявшие решение и не сомневающиеся в его верности, а через четыре часа проснулся самостоятельно, чувствуя бодрость во всем теле. Рейн уже ждал его возле шатра с донесением, что приказ выполнен точно, и что противник ничего не заподозрил.
– Стук вас не выдал? – уточнил Дойл.
Рейн поклонился и заметил:
– Мы умеем работать, милорд. Гант – река широкая, сложно услышать, что творится на другом ее берегу.
Все было готово к бою. Джил помог Дойлу облачиться в доспехи и сесть на коня. С рассветом армия была полностью построена к битве, которая, по расчетам Дойла, должна была быть очень короткой.
Глава 4
Мосты рухнули точно тогда, когда ждал Дойл – едва войско Риверса начало отступление, – и отправил в дикую пучину быстрого Ганта самый цвет рыцарства Севера.
Остальные сдались без боя.
Дядю Риверса, милорда Гая, взяли живым.
Когда его приволокли к Дойлу и бросили на землю, он заверещал, как побитый пес, задергался и начал изрыгать проклятия на головы короля и королевского брата-урода. Дойл слушал почти минуту, прежде чем подошел к нему и ударом по лицу оборвал поток оскорблений.
Гай дернулся и сморщился. На его лице выступила кровь – Дойл не потрудился снять перчатку, и шипы оцарапали щеку врага.
– Достаточно. Ты сказал достаточно, чтобы тебя повесить.
В глазах Гая плескалась неприкрытая ненависть, но она не задевала Дойла – он размышлял, может ли Гай рассказать ему что-нибудь полезное перед смертью. Пришел к выводу, что не может, и велел:
– Вздернуть.
Гай сопротивлялся как мог, пытался вырваться, потом кричал о благородстве, но ему это не помогло – его шейные позвонки хрустнули, и крики прекратились.
– Тело забрать в столицу, – велел Дойл и, не глядя на то, как выполняется его приказ, прошел в свой шатер.
Там, под надежной охраной, уже сидел мальчишка Риверс, которого Гай хотел усадить на трон. Это был паренек лет четырнадцати, здоровый, как все северяне, светлокожий и светловолосый. С ним обращались осторожно, но разоружили и держали крепко, чтобы не выкинул какой-нибудь глупости.
– Значит, Риверс, – произнес Дойл и сделал знак, чтобы рыцари отпустили его.