«Любая треть суток!.. Значит, это Двухдюймовочка!» – понял Эдя.
Закончив со шляпой, фея соизволила заметить Хаврона.
– А это что за великан-недоросток? Неужели зануда завела себя нового пажа-лопухоида? О, она его даже пометила! Ну разумеется! Она еще в детстве подписывала все свои вещи! Пеналы, линейки, чулки, волшебные палочки! Эй, существо, как тебя зовут, и где моя сестрица тебя откопала?
Эдя представился. Он пояснил, что его-то как раз нигде и не откапывали и что в его квартире Трехдюймовочка скрывается от преследователей с Лысой Горы.
– Разумеется! Зануда все-таки нарвалась и намылилась в лопухоидный мир! Предупреждала я ее, чтобы она не давала кому попало обещаний! Ну-ну, Хаврон Эдуардович, или как тебя там, ври дальше!.. Что тебе сеструха наговорила обо мне? Что я истеричка, психопатка, темная фея, которая кого попало превращает в змей, лягушек и пьяных водопроводчиков? Не молчать! Отвечать! – велела Двухдюймовочка.
Хаврон из осторожности промычал что-то, не вдаваясь в подробности. Двухдюймовочка не стала настаивать, вполне удовлетворившись мычанием.
– Великанчик! За мной шагом марш! По сторонам не глазеть! С мухами телепатически не общаться! – приказала она.
Перелетев на кухню, она моментально, одним магическим чутьем, прозрела спрятанную в шкафчике за кастрюлями бутылку коньяка. Об этой бутылке, составлявшей секретные стратегические запасы Зозо, не знал даже Эдя. Хаврон мысленно боднул сестру в ауру. «Таилась! От родного брата!» – подумал он с негодованием.
Раскупорив бутылку одним движением веера, фея заставила ее взмыть в воздух и наполнила возникший в ее руке стаканчик из темного непрозрачного стекла. Размером он был не больше наперстка.
– Разве феи пьют не нектар? Амброзию там и все такое? – вежливо поинтересовался Хаврон.
– Феи пьют все, что не едят… И едят все, что не пьют!.. Ну, за встречу! – сказала Двухдюймовочка.
Наперсток мигом опустел. Вдогонку за первым стаканчиком последовал второй. Затем, притормозив на время с коньяком, Двухдюймовочка занялась раскрытием темы венских колбасок. Откуда они взялись, Эдя сказать затруднился бы, но, судя по всему, Двухдюймовочка свистнула их в одном из центральных ресторанчиков. Учитывая размеры колбасок, фее приходилось уменьшать их в два или в три раза. Голодный Эдя грустно наблюдал за этим кощунством.
«Не хочет угощать и не надо! Просить не буду. Нет смысла размениваться на пустяки. Хорошо бы стрельнуть у нее денег…» – подумал Хаврон.
– Меня тут грозили убить, – начал он издалека.
Двухдюймовочка закивала с набитым ртом.
– Хорошая мысль! Одобряю. Если нужна будет помощь – пусть свистнут меня. Ты так огромен и нелеп, – пробормотала она.
Хаврон понял, что бить на жалость бесполезно.
– Я должен много денег! Вот я и подумал, что ты могла бы… – начал он.
– Дальше