У него хватало ума не лезть с расспросами.
Любопытный Чимоданов несколько раз обежал вокруг кресла, пытаясь обратить на себя ее внимание.
– Кгхм! Как съездили? Где отчетик для коллектива? Представишь?
Улита подняла голову и посмотрела на него пустым взглядом. Казалось, она вообще смутно понимает, кто перед ней.
– Что-нибудь пакостное, а? Подчеркиваю: я ведь теперь тоже страж, а? – продолжал Петруччо.
Из-под его тонкого свитера выглядывали болтающиеся ноги Зудуки. Несмотря на свою склонность устраивать пакости, монстр боялся оставаться один. Не обладая голосовыми связками, он изыскивал другие способы выражать свой ужас. Например, находил пустую кастрюлю и колотил по стенам до тех пор, пока все соседи, имевшие счастье это слышать, в свою очередь не начинали биться головой о стены.
Темноты он, кстати, тоже боялся и ночевал с Чимодановым в одной кровати. Это давало Нате повод заявлять, что демонический Петруччо спит с плюшевым зайцем.
– Так где Арей? Чего ты вся такая дохлая?
– Исчезни! Я встану – ты ляжешь! – сказала Улита сквозь зубы.
Упорный Чимоданов не отставал. Тогда Улита действительно встала. А Чимоданов действительно лег, отброшенный неведомой силой на несколько метров. Ведьма при этом – Мефодий и Даф готовы были поклясться – не шевельнула даже пальцем.
Расправившись с Чимодановым, Улита тяжело приблизилась к зеркалу и посмотрела на себя. То, что она увидела, стало последней каплей. Ведьма снова упала в кресло и разрыдалась – судорожно, с подвываниями и всхлипами. Стены задрожали. Одна из них дала трещину. Внезапный ураган пронесся по Большой Дмитровке. Надул рекламные полотнища, вырвал несколько зонтов, прошерстил книги на столике у букиниста, разбил дюжину форточек, осыпав стеклом проезжую часть, и вызвал несколько мелких аварий.
Меф, Мошкин и уже не лежащий, а сидящий на полу Чимоданов немедленно стушевались. Бурные переживания ведьмы были не для их хрупкой нервной системы. Даф и Ната же немедленно бросились успокаивать Улиту и отпаивать ее. В такие минуты девчонки, как заметил Мефодий, действуют гораздо более толково и с большим опытом. Чужие слезы, даже самые неутешные, не пугают их так сильно.
Минут через десять всхлипывания Улиты начали слабеть. Она встала, подошла к стене и одним движением руки сорвала со стены ковер. Мефодий увидел большой, до блеска отполированный камень, с единственной, длинной и кривой трещиной, рассекавшей его с левого верхнего угла до нижнего правого.
– Не хотите спросить меня, что это? – спросила ведьма глухо.
– Гробовая плита, – не задумываясь, ответил за всех Мефодий.
Он успел уже привыкнуть к своеобразной стилистике их заведения.
– Точно. Не только у магов есть зудильники. Не хотите посмотреть выпуск новостей? Об этом они не могут не сказать… – произнесла Улита и вновь всхлипнула. Однако всхлип этот, к счастью, не перерос в истерику. Чтобы рыдать в полный голос, нужны силы. Их у Улиты уже не было.
Могильная