Шепот цветка, бормотание монахов Апокалипсиса, запах ванили… Сколько раз он переживал это? Сколько раз вот так падал на колени перед повелительницей, неумолимо погружаясь в гипнотический транс? И ЧТО готов отдать, чтоб пережить это вновь и вновь?..
Все закончилось внезапно: бутоны схлопнулись, цветок затих, словно погрузился в спячку. Подростки постепенно приходили в себя. Покачиваясь и помогая друг другу, словно тяжелобольные, они поднимались с колен, удивленно, словно впервые видели все это, осматривались вокруг. Хранитель был уверен – спроси сейчас каждого из этих детей: «А хочешь пережить все это еще раз?» – ответит: «Да!» Великое блаженство, счастье, которое словно выливается на тебя сверху, заворачивает в кокон, не спеша отпускать на волю…
Глава третья
Посланец из ада
11 ноября 2033 года, утро. Станция метро Петроградская
Нет ничего приятнее, чем возвращение домой. Даже если этот дом ну очень глубоко под землей. Маленький отряд ждали. Ритуал и тут был отработан до мелочей и известен всем: на сей раз – никаких торжественных речей, новообращенных встречал марш, исполненный Ленькой-музыкантом на аккордеоне. Под эту музыку подростки пройдут до стола, накрытого посередине перрона, где их, оголодавших, ждет праздничный обед, жители будут хлопать в ладоши и осыпать молодых людей цветами. А Хранитель наконец-то сможет отдохнуть: практически сутки на ногах, а он уже далеко не мальчик.
– Виктор Михайлович, там к Вам пришли.
– Кто еще?!
– Не представился. Он сейчас на посту у Ботанической, Вас ждет.
Да черт бы его побрал!..
Мужчина был невысок, лыс и по-спортивному ладно скроен.
– Виктор, как вас по батюшке?
– Хранитель.
Увидев замешательство на лице собеседника – тот явно не ожидал такого ответа, – Виктор злорадно хмыкнул: мужик не понравился ему сразу, какой-то слишком уж чистенький, вылизанный. И еще эта совсем не метрошная смуглость. И не природная, благоприобретенная, однозначно. Но откуда бы? И да – еще неприкрытое стремление доминировать. Сразу вспомнилась Маринка, университетская подружка. Как там у нее? «Не люблю, кто больше меня выеживается»? Вот и он, Виктор, не любил. Терпеть этого не мог.
– Хранитель, называйте меня Хранителем.
– Мне бы удобнее по имени-отчеству, но… Хозяин – барин, как вам будет угодно. Меня называйте Петр Иннокентьевич. Но можно и без отчества, уж больно оно у меня заковыристое.
Гость засмеялся. Вот только смех у него был неприятный, писклявый и… снисходительный.
Что ж. Петр Иннокентьевич, так Петр Иннокентьевич. И никаких Петров. Правда, до жути хотелось назвать этого Иннокентьевича просто Петрушей, или – Петрушкой. Хотя… Петрушкой не пойдет, слишком игриво. А тут противник серьезный.
Хранитель вряд ли смог бы сказать, почему записал пришлого