Пеппи вскочила на ноги и подбежала к Блому. Не успел он опомниться, как чемодан был уже в руках девочки.
– Брось шутки шутить, малютка, – зло проговорил Громила Карл, – давай-ка сюда чемодан! – И он крепко схватил Пеппи за руку.
– А я как раз хочу с тобой пошутить! – воскликнула Пеппи и закинула Громилу Карла на шкаф.
Минуту спустя там оказался и Блом.
Тут оба вора не на шутку испугались – они поняли, что перед ними необычная девочка, но золото их так соблазняло, что они кое-как справились со своим страхом.
– Айда, Блом! – крикнул Громила Карл, и оба, спрыгнув со шкафа, набросились на Пеппи, которая всё ещё держала чемодан в руках.
Но Пеппи ткнула каждого указательным пальцем, и воры отлетели в разные углы комнаты. Прежде чем они успели подняться с пола, Пеппи схватила длинную верёвку и в два счёта связала им руки и ноги. Тут наши воры сменили, как говорится, пластинку.
– Милая, дорогая фрёкен, – сладким голосом произнёс Громила Карл, – прости нас, мы ведь только пошутили. Не делай нам ничего худого. Мы всего-навсего бедные, усталые бродяги. И зашли к тебе попросить хлеба.
Блом стал тоже молить о пощаде и даже пустил слезу.
Пеппи аккуратно поставила чемодан обратно в шкаф. Затем она обернулась к своим пленникам:
– Кто-нибудь из вас умеет танцевать твист?
– А то как же, – с готовностью отозвался Громила Карл, – мы оба умеем.
– Вот здорово! – воскликнула Пеппи и захлопала в ладоши. – Давайте потанцуем? Я как раз сегодня разучила этот танец.
– С удовольствием, – сказал Громила Карл. Но вид у него был несколько смущённый.
Тогда Пеппи принесла громадные ножницы и разрезала верёвку, которой были связаны воры.
– Но вот беда, нет музыки, – озабоченно сказала Пеппи. Однако тут же нашла выход. – Может, ты будешь играть на гребёнке с папиросной бумагой? – обратилась она к Блому. – А я буду танцевать вот с этим. – Пеппи указала на Громилу Карла.
Блом, конечно, охотно взялся играть на гребешке, а Громила Карл – танцевать. Блом играл так громко, что его музыка была слышна во всём доме. Господин Нильсон проснулся и, приподнявшись на кровати, с удивлением глядел, как Пеппи кружится по комнате с Громилой Карлом. Пеппи танцевала с таким азартом, будто от этого танца зависела её жизнь.
В конце концов Блом заявил, что больше не может играть на гребёнке, потому что губам очень щекотно. А Громила Карл, который весь день шатался по дорогам, сказал, что у него болят ноги.
– Нет, нет, дорогие мои, я не натанцевалась, ещё хоть немного, – сказала Пеппи и снова закружилась в танце.
И Блому пришлось снова играть, а Громиле Карлу ничего не оставалось, как снова пуститься в пляс.
– О! Я могла бы танцевать до четверга, – сказала Пеппи, когда пробило три часа ночи, но, может, вы устали и хотите есть?
Воры