Хотя было очень трудно, Лена ни о чем не жалела. Помнила, как впервые взяла на руки дочь и поняла, что у малышки Витькино лицо. Прижала ребенка к себе и долго плакала. Осталось от ее любимого что-то на этой земле! Слышите, вы, все? Осталось!!!
– Да ты чо! – всполошилась Валентина, подхватывая подругу под руку и усаживая на ближайшую лавочку. – Да не реви ты! Ну прости, ну дура я… Нешто так любила?
– И люблю… – сквозь слезы выдавила Лена. – Мне никто другой не нужен! Только он. А его нет…
– Надо ж… – протянула Валентина, с изумлением смотря на нее. – Не верила, чо оно так бывает…
– Мне теперь дочку подымать нужно. На все остальное плевать. Больше у меня никого не будет.
– Ну, это ты счас говоришь. Поглядим, чего запоешь, када припечет.
– Посмотрю. – Лена пожала плечами – этой шалаве, дня без секса не мыслящей, разве что объяснишь? Все равно не поймет, для нее достоинства мужчины сосредоточены только в его кошельке или, на крайний случай, в штанах. Смысла нет ей что-либо говорить. Отвязалась бы поскорее, не хочется с ней общаться – и так тошно.
Однако Валентина отвязываться не пожелала. Она без передыху трещала, рассказывала совершенно неинтересные Лене новости, сплетничала, предлагала познакомить с богатым кавалером, совсем даже не толстым, всего сто двадцать килограмм весом. Зато владеющим небольшим ювелирным магазином. Лена представила себе этого кавалера, и ее едва не стошнило. Ужас какой-то. Подруга все-таки затащила ее в ближайшее кафе, кофе выпить, на что Лена тихо досадовала про себя – придется отдать за пару чашек все оставшиеся деньги, которые планировала растянуть на несколько дней до получения гонорара за недавно сданный перевод. На хлеб и молоко хватило бы. Однако Валентина заплатила за кофе сама, что было на нее совсем не похоже, Лена даже удивилась.
– Чего, так сама и бушь жить-то? – пригорюнилась подруга, тетешкая взятую из коляски Ирочку. – Разве ж бабе так можно?
Девочка смотрела на нее спокойными зелеными глазенками и весело улыбалась, сунув палец в рот. Она уродилась на удивление тихой, почти никогда не плакала, не поднимала задерганную мать истошным ревом посреди ночи, как другие младенцы, а сладко спала до утра. Никогда не капризничала. И на все вокруг смотрела с неизбывным интересом, как бы вопрошая: «А куда это я попала? Что это за мир вокруг такой цветной и интересный?» Малышка еще не знала, что попала в ад.
– Так и буду, – пожала плечами Лена. – Мне Витьку еще долго не забыть…
– Красавчик он, ясен блин, – вздохнула Валентина. – Токо чо-то не с теми связался. Зря, что ль, прям на улице грохнули? Бандюган он был, Лен, такие долго не живут. Знаю я эту породу…
– Неправда! – вскинулась та. – Студентом он был! Он мне говорил!
– Одно другому не помеха. Ну, ты вот знаешь, кто он сам? Откудова приехал? Где жил? Ни хрена