Сентябрьский лес был вызывающе красив в своём ярком, кричащем уборе из разноцветных листьев. День был тихий, безветренный, пахло прелыми листьями, влажной землёй, сосновой смолой и хвоей. Непривычная для москвича тишина сначала оглушила его, звеня в ушах, затем Андрей стал различать тихий шелест листвы, хруст ветки, чириканье невидимой пичужки. Лес жил своей привычной жизнью со своими радостями и трагедиями, подвигами и предательствами, победами и поражениями, и ему решительно не было никакого дела до одиноко стоявшего мужчины.
Андрей всей грудью вдохнул чистый прохладный воздух и сомкнул веки. Как хорошо! Он открыл глаза, огляделся по сторонам и заметил небольшую ёлочку, растущую сиротой среди лиственных деревьев. Стоящий рядом с ней крепкий, сильный клён опекал ёлочку и нарядил её, как на Новый год, только вместо игрушек малышку украшали жёлтые, красные, лимонно-зелёные опавшие листья. Нахлынувшая тоска сжала сердце в тиски: Андрей, как эта ёлочка, всегда чувствовал себя рядом с Алексом защищённым, обласканным и любимым. Он застыл на месте, стараясь почти не дышать, пережидая разрывающую грудь боль. Вроде бы отпустило.
На ватных после приступа ногах Андрей прошёлся по ковру из сухих листьев, которые так мило шуршали, и вспомнил стишок, который они с Ромашкой выучили, когда тому было четыре года:
Вышла кошка на дорожку,
Смотрит – нет ли здесь мышат?
Нету, нету здесь мышат,
Это листики шуршат.
Это листики сухие
Облетают и шуршат.
Андрей улыбнулся, посмотрел на ёлочку, провёл рукой по её нежным хвоинкам и порадовался за малышку: она не сможет натворить глупостей, как он, не убежит от того, кто её любит.
***
Дверь распахнулась, и в гостевую комнату вошел крупный, плечистый мужчина с окладистой бородой. Он повёл головой по сторонам, уткнулся взглядом в Климова. Глаза иеромонаха округлились от удивления, когда он понял, кто к нему приехал в гости, и расцвёл. Андрей вскочил и поспешил навстречу к другу. Вадим и раньше был высоким и крепким парнем, а с возрастом раздался, так и вовсе огромным стал. Рядом с ним Андрей, как и прежде, ощущал себя маленьким и хрупким. Вадим, а ныне иеромонах отец Андрей, по-прежнему смотрел на приятеля восхищёнными и преданными глазами.
– Вот так радость нежданная! Меня благословили на встречу с братом. Я всё голову ломал, кто бы это мог быть: брат не мог приехать, он у меня ни разу не был, считает меня или сумасшедшим, или юродивым, с чего бы ему ехать ко мне в такую даль? Мама поначалу приезжала, я тогда в другом монастыре жил, умоляла вернуться, грозилась, плакала, а потом махнула рукой