Он собрался с силами и сосредоточился. Вагонный потолок стал медленно отодвигаться и окутываться белой дымкой. В этой дымке смутно замаячило женское лицо, показавшееся ему незнакомым и знакомым одновременно. У женщины были зеленоватые волосы, полные чувственные губы и кошачьи глаза. Она пристально глядела на него, и вдруг он явственно услышал:
– Ты передал новой жизни не только биологический ген…
Вот оно! Именно эти слова он слышал в коротком сне. Но это не всё! Знакомая незнакомка напомнила лишь малую часть, только то, что касалось Аленушки.
В первую ночь после выписки из больницы Анюта уложила Аленку с собой.
– Не сердись, – сказала она Алексею, улегшемуся из-за отсутствия другого места на полу, подле их кровати, – я не могу оставить дочку одну.
Алексей слышал ее ласковое бормотание, угадывал дочкино шевеление. Не выдержал и предложил:
– Давай поменяемся местами, Анюта.
Она не сразу согласилась, но все же уступила ему место рядом с дочерью.
Минут через десять спросила:
– Она заснула, Алеша?
– Спит.
Аленка лежала, уткнувшись головкой в его плечо. Правой рукой он поглаживал ее спинку. Возле шейки ощущал пальцами исходивший от тельца жар. Осторожно, легким прикосновением, он потирал это место, и жар уходил, ровно бы перетекал в Алексея.
В тот приезд и Анюта, и он сам удивлялись тому, что рядом с матерью Аленка беспокойно ворочалась, но стоило отцу взять ее на руки, как она сразу успокаивалась.
Зря напугала участковая врачиха инвалидной коляской. Пошла Аленушка, когда ей исполнился год. Произошло это в следующий приезд Алексея, когда ушлый издатель Бычевский заплатил разовый гонорар за книжку о рыбалке.
Он привез в Алма-Ату больше тысячи долларов и настойчиво посоветовал Анюте купить сравнительно дешевый контрабандный компьютер и поступить на бухгалтерские курсы. Набирающий обороты дикий рынок не мог обойтись без финансовых работников.
Свой первый шаг Аленка сделала, когда они были вдвоем в комнате. Алексей поймал ее, готовую шлепнуться, она радостно засмеялась и выскользнула из рук…
Вернувшись в тот раз в Москву, он понял, что его, приличная по советским меркам офицерская пенсия, превратилась в пшик. Инфляция ежедневно откусывала от нее такие куски, что деревянных рублей едва хватало на хлеб. В такой ситуации о новой поездке к дочери оставалось только мечтать. Надо было как-то выкручиваться. Он устроился грузчиком на оптовом рынке. Его ежедневный заработок был равен пенсии.
Базарные заработки кончились в одночасье, когда хозяину кто-то капнул, что новый работник из писак. Алексей сам был виноват, сболтнул за выпивкой работягам.
– Мине риклам не надо, – сказал хозяин-азербайджанец. – Писать будешь – сильно обижать станем. Зло не имей. Возьми вот два бутылка…
Зла Алексей не имел.