Вещное право. Е. А. Суханов

появления зеркально соответствующих им различных «прав собственности» или признания «разнообразия видов и форм» еще и для права собственности. В отечественной литературе можно встретить предложения о разработке неких «сложноструктурных моделей права собственности»[198], т. е. о формировании разнообразных «вариантов» содержания этого права, призванных оформлять различные ситуации присвоения имущества. Но этим «многообразием» фактически отрицается роль вещных и других имущественных (гражданских) прав, оформляющих экономические отношения присвоения, а неизбежно появляющиеся при этом неоправданные различия в содержании прав разных собственников (субъектов присвоения) в конечном счете ведут к нарушению и основополагающего принципа «равенства форм собственности».

      Предшественники этих подходов еще в конце 80-х гг. прошлого века предлагали признать государство «верховным собственником» своего имущества, передаваемого им государственным предприятиям, а последние «хозрасчетными собственниками» этого же имущества[199], т. е. по сути возродить феодальную идею «разделенной» («расщепленной») собственности. При этом обычно оставлялось без внимания то обстоятельство, что dominium directum и dominium utile фактически имели разное содержание и оформляли разный статус лиц, формально считавшихся «собственниками» одного и того же имущества. В действительности субъекты этих «прав собственности» обладали весьма разными возможностями по использованию «своего» имущества, осуществлявшимися ими далеко не всегда в собственных интересах и по собственному усмотрению. Подобно этому и «хозрасчетная собственность» государственных предприятий в зависимости от ситуации могла стать как широким «правом полного хозяйственного ведения» (к которому в соответствии с абз. 2 п. 1 ст. 24 Закона «О собственности в СССР»[200] по общему правилу подлежали применению нормы о праве собственности), так и традиционно узким «правом оперативного управления»[201], но ни в одном из вариантов полностью не совпадающим с обычным правом собственности.

      Для прежнего отечественного правопорядка была привычной ситуация неравенства реальных возможностей разных собственников при формальном равенстве их гражданско-правового статуса. Ведь нахождение имущества в государственной или в иной «форме социалистической собственности» тогда предоставляло собственнику (субъекту присвоения) неизмеримо большие возможности, чем форма «личной собственности» – гражданам (не говоря уже о гораздо более высоком уровне правовой защиты «социалистической собственности», выражавшемся, например, в не ограниченной исковой давностью виндикации государственного имущества, усиленной уголовной ответственности за причиненный собственнику вред, «автоматический» переход бесхозяйного имущества в государственную собственность и т. д.).

      Вместе с тем экономическая «форма собственности» имела здесь юридический смысл,